Джеймс Роллинс - Амазония
Лорин округлила глаза. Так много... По меньшей мере дюжина клиник сигналила о появлении неизвестной болезни.
— Улавливаете связь? — спросил доктор Алвизио.
Лорин вгляделась в карту, затем медленно покачала головой.
Эпидемиолог указал на один из обведенных крестов.
— Я датировал все заявленные случаи. Этот был самым первым. — Он поднял голову и потыкал в место на карте. — Здесь находится миссия Вауваи.
— Там нашли Джеральда Кларка?
Доктор кивнул.
Ей тут же вспомнился первый полевой отчет экспедиции — пожар в миссии Вауваи, учиненный суеверными индейцами. Они всполошились, когда каким-то непостижимым образом заболели деревенские дети.
— Я связался с местными властями, — продолжал доктор Алвизио. Он потыкал ручкой вдоль линии синих кружков с крестиками. — Тело Кларка везли на паровом катере с остановками в каждом из этих пунктов. — Эпидемиолог переходил от одного приречного городка к другому. — Всюду, где провозили тело, вспыхивала эпидемия.
— Боже мой, — ахнула Лорин. — Вы решили, что переносчик — тело?
— Только сначала. Я учитывал и такую возможность. Распространению инфекции из Вауваи могли поспособствовать самые разные организмы. Так как река — основной путь сообщения в регионе, резонно предположить, что возбудитель, кем бы он ни был, отправился тем же путем. Однако общность маршрута еще не доказывала, что именно тело явилось источником патогена.
Лорин облегченно вздохнула.
— Тело им быть не могло. Моя дочь наблюдала за передачей останков перед вывозом из Бразилии. Их предварительно обследовали на наличие самых разнообразных возбудителей — холеры, желтой лихорадки, денге, малярии, тифа, туберкулеза. Здесь нас упрекнуть не в чем. Проверяли по всем патогенам, какие только существуют. Так вот, тело оказалось «чистым».
— Боюсь, что нет, — тихо возразил доктор Алвизио.
— С чего вы взяли?
— Это я получил сегодня утром. — Алвизио вытащил из папки последний лист. На нем был отчет из Майами. — Тело Кларка прошло таможенный осмотр в аэропорту Майами. После этого у троих местных детей обнаружили симптомы заболевания. Все они — дети сотрудников аэропорта.
Лорин опустилась на стул, оглушенная страшной новостью, прозвучавшей из уст молодого врача.
— Тогда, чем бы это ни было, оно здесь. Мы привезли его сюда. Вы ведь об этом?
Она взглянула на доктора Алвизио.
Он кивнул.
— Насколько заразна болезнь и насколько опасна?
Алвизио внезапно забубнил себе под нос:
— Трудно утверждать наверняка...
Лорин хорошо понимала, что молодой доктор, коль скоро он здесь оказался, был одним из ведущих специалистов в своей области.
— Каково предварительное заключение? У вас ведь такое имеется?
Он явно стушевался.
— Исходя из первичного анализа трансмиссивности и длительности инкубационного периода, эта дрянь стократ заразнее простой ангины и... и едва не опаснее эболы.
Лорин почувствовала, как бледнеет от ужаса.
— А процент смертности?
Доктор Алвизио опустил взгляд и покачал головой.
— Хэнк?
Ее голос сел от волнения.
Он поднял глаза.
— До сих пор из больных не выжил никто.
* * *12 августа, 6 часов 22 минуты
Джунгли Амазонии
Луи Фавре стоял на краю лагеря, любуясь рекой в свете зари. То был миг затишья после длинной ночи. Похитить капрала из-под носа у всего вражеского лагеря оказалось делом нелегким, требующим многочасовой подготовки. И как всегда, его команда потрудилась на славу.
По прошествии четырех дней слежка за американцами свелась к обычной рутине. Каждую ночь связной прокрадывался дальше, опережая команду соперников. В чаще леса он занимал позиции для наблюдения — устраивался в густой кроне самых высоких деревьев, которые возвышались над пологом. В периоды слежки он поддерживал радиосвязь с командой наемников. Днем вереница каноэ, вмещавшая Луи и его громил, тащилась в десяти километрах позади остальных. Лишь ночью им удавалось подобраться ближе.
Луи развернулся и пошел прочь от реки, углубляясь в лесную чащу. Спрятанный среди деревьев, лагерь оставался невидимым, пока не наткнешься на него вплотную. Фавре озирал окрестности, а сорок его подручных собирались в дорогу. Компания подобралась пестрая — бронзоволицые отщепенцы из разных индейских племен, черные суринамские верзилы, смуглые колумбийцы из наркобизнеса. И все же нашлась общая черта, объединявшая эту разномастную братию: каждого так или иначе закалили джунгли, пометив и сделав пешками в своей беспощадной игре.
Винтовки и ружья, обернутые в парусину, как водится, соседствовали с лежанками хозяев. Арсенал был не менее многоликим, чем сама команда: немецкие МП-5 фирмы Хеклера и Коха, чешские «скорпионы», пистолеты-автоматы «ингрэм», израильские «узи» и даже древние английские «стэны». Каждый выбирал по себе. Луи остановился на компактных мини-"узи". Они обладали всеми достоинствами полноразмерных собратьев, только были четырнадцати дюймов длиной. Фавре оценил их выигрышный дизайн — емкий и смертоносный, как и он сам.
Не удовлетворившись этим, несколько людей занимались заточкой мачете. Скрежет стали о камень смешивался с криками пробуждающихся пернатых и обезьяньим ревом. В рукопашном бою остро отточенный нож мог быть куда эффективнее ружья.
Пока Луи оглядывал лагерь, подошел его старший помощник, высокий туземец из суринамских марунов по имени Жак. Когда ему стукнуло тринадцать, он изнасиловал девочку из соседнего племени, за что и был изгнан родными в джунгли. О том похождении юности ему по сей день напоминал жуткий шрам — вырванная пираньей ноздря. Он учтиво склонил голову.
— Доктор.
— Да, Жак?
— Госпожа Тшуи просила передать, что у нее все готово.
Луи вздохнул. Наконец-то. Пленник проявил невиданное упорство.
Порывшись в кармане, он вытащил армейские жетоны и побренчал ими в кулаке, затем отправился к обособленной палатке у границы лагеря. Обычно эту палатку защитной раскраски Луи делил с ней, но не сегодня. От самого заката Тшуи привечала в ней нового гостя.
Фавре обозначил себя:
— Тшуи, дорогая, наш визитер созрел для общения?
Он отодвинул завесу и, согнувшись, протиснулся внутрь.
В палатке стоял нестерпимый жар. В углу горела небольшая жаровня. Его подруга нагишом стояла на коленях перед лагерной печуркой, сжигая связку сушеных листьев. Клубы пахучего дыма поднимались наверх. Она поднялась на ноги; кожу кофейного цвета покрывала испарина.
Луи глядел на нее, упиваясь картиной. Ему не терпелось взять ее здесь и сейчас, но он совладал с собой. Этим утром их было трое.
Он перевел взгляд на голого мужчину, раскинувшего руки на земляном полу. Единственным предметом на нем был шаровой кляп. Фавре отвернулся, чтобы не видеть кровавого месива, в которое превратилось тело капрала.
