Страницы зеркал - Вилен Виленович Тимирязев
Пейзаж менялся с горного на холмистый, меж тем паспорта наши, наполняясь таможенными печатями, принимали все более подлинный вид, Аннет уже могла довольно свободно ходить, хотя отсутствие одежды ограничивало ее передвижение стенами купе, я больше не притрагивался к тетради, предпочитая проводить время в беседах на отвлеченные темы, которые эрудированность моей подруги делали не только приятными, но и познавательными. В целом по дороге во Флоренцию ничего особенного примечательного не произошло.
По прибытии я воспользовался услугами носильщика, чтобы отвезти коляску с Аннет в зал отдыха на вокзале, а сам отправился приобрести хоть какую-нибудь одежду, не хотелось оказаться в отеле слишком уж заметной парой, пришлось объяснять проводнику изменение нашего маршрута срочной необходимостью провести больной терапию, а здесь самые лучшие врачи в Европе. В итоге в отеле мы оказались в соответствующей сезону и месту, не бросающейся в глаза одежде – просто туристы. К счастью, свободные номера наличествовали, более того, даже с видом на Дуомо. Приятной новостью было подтверждение от подруги о готовности не дать нам тут прозябать в нищете, перевод был на королевскую сумму, завтра можно будет получить в банке.
Мы прошлись по городу – Аннет наслаждалась воздухом и возможностью свободы передвижения, кухня и вино Тосканы были прекрасны, газеты сообщали только о крупных землетрясениях в центральной Италии, были разрушения, но, к счастью, обошлось без жертв, никаких особых происшествий не было. Нужно было определиться с жильем, оставаться в отеле с нашими паспортами долго было опасно, мы нашли довольно быстро агентство по аренде вилл, многие хозяева перебирались от кризиса в крупные города или даже за океан, а средства на содержание брали с арендаторов. Аннет, дабы не привлекать внимание к паре, пошла одна, накинув легкую вуаль, надо отметить, что она существенно пополнила во время прогулки свой гардероб.
Пробыла она там довольно долго, я ждал в баре напротив, вышла, впрочем, совершенно удовлетворенная, словно приобрела себе еще одно платье. По описаниям строение было среди виноградников, милях в 20 отсюда, сдавалось впервые и было самое что ни на есть расчудесное, завтра можно ехать. Для пущей конспирации и запутывания следов мы покрутились на вокзале, чтобы как можно больше служителей нас заметили, и купили на завтра два билета до Рима, пусть наши преследователи ищут нас все-таки там.
Вечер мы провели, наслаждаясь видом на город и Монтепульчано со свечами, нежные поцелуи перешли в нежные ласки… Разумеется, без того безумства, как на маяке, здоровье Аннет все-таки оставляло желать лучшего, она, было понятно, что ей это самой чертовски не нравится, почувствовала себя сильно уставшей и быстро заснула. Я остался на кресле, глядя на пламя двух свечей на фоне окна. Когда в оконном проеме появилась Ольга, я вздрогнул от неожиданности, я был уверен, что не сплю и не в искривленном состоянии сознания, но не особо удивился, это было вполне в ее стиле.
Она шла ко мне, но не приближалась, оставаясь все время за окном, лицо ее было бледным, надето на нее было что-то типа хитона. «Я не умерла, найди меня… голову можешь не приносить, она уже не нужна…привет графине». Образ исчез так же внезапно, как появился… Я сидел в том же кресле с бокалом, совершенно уверенный, что я здесь, в реале. Видимо, чудовищное утомление последних дней. Надо ложиться спать. Но окно я на всякий случай закрыл ставнями.
Именно поэтому мы проснулись только от стука в дверь – в комнату практически не попадал солнечный свет. За нами прибыл экипаж, чтобы отвезти нас к новому месту обитания, мы расплатились в гостинице сообщив, что едем в Рим, и даже направились сначала в сторону вокзала, затем, впрочем, свернули к банку, где, к нашей радости, нас действительно ждали любезно предоставленные подругой деньги, и лишь после этого двинулись из города. Довольно скоро городские постройки сменились виноградниками и сельскими домиками, погода стояла изумительная, и поездка была такой, словно мы вернулись в беззаботное детство.
Мы довольно долго плутали по серо-желтым дорогам среди виноградников, указателей не было, нам пришлось несколько раз спрашивать дорогу у местных пейзан, иногда нас направляли в противоположные стороны, но в результате, уже когда солнце обагрило листья, мы увидели виллу с красноватыми закатными стенами и бликами на окнах. Спокойная, но изысканная обстановка, прекрасная посуда и целый ящик творения местных виноделов в подарок добавили приятных штрихов к первому впечатлению. Управляющий получил задаток и передал нам ключи, не особо заботясь нашими именами. По утрам к нам будет приходить посыльный со свежими продуктами с фермы и газетами, заодно ему можно будет передать, если нам что-то понадобится. Мы остались вдвоем. Впервые за долгое время, казалось, за годы, я ощущал себя в покое и безопасности. Закат угасал, мы зажгли свечи, я постарался их расставить так, чтобы пары не оказывалось в поле моего зрения, открыли изумительное вино из презента… Мы были счастливы.
Спальня состояла из огромной кровати с балдахином, в изголовье которой висело огромное же зеркало, явно, очень старинное, с почерневшим по краям стеклом. Остальные элементы мебели по сравнению с этим масштабным великолепием сознанием не фиксировались.
Снилась Ольга, отраженная в этом зеркале, в окружении свечей. Ничего не говорила, просто смотрела внутрь меня, было жутковато. Проснулся, заснуть не удалось, ворочался, пока восходящее солнце не стало окрашивать холмы в сине-фиолетовые оттенки. Кровать дернулась, потом еще, я не сплю, заскрипели ставни, люстра закачалась под потолком, Аннет вскочила рывком на подушке – что это? Землетрясение, видимо. Толчки прекратились, стало даже весело, мы рассмеялись и обнялись.
Посыльный мальчишка, как и было обещано, принес корзину с провизией, выглядело все несравненно приятнее, чем на маяке, и свежие газеты. Оставив новости другого, совершенно нереального при взгляде отсюда мира на потом, мы насладились завтраком и отправились оглядеть наши нынешние владения. Стихия нанесла все-таки урон хозяйству – на постройке во дворе наблюдалась свежая трещина. Дом, к счастью, не пострадал.
Вернулись в прекрасном расположении духа. На кухне обнаружилась граппа, налив себе и Аннет по рюмке из тончайшего длинного носика шарообразной бутылки, я взялся за прессу, мы выглядели в этом струящемся по светлой кухне солнцу просто идеальной провинциальной семьей.
О, черт! Я чуть не выронил газету. «Ужасное убийство в Лондоне!», «Страшная смерть ребенка!», «Массовое самоубийство сектантов!», «Мэр делает заявление!». Я не успел дочитать даже первую статью, мне все стало понятно:
