Станислав Жейнов - Другой
— Идите сюда, — позвал Игорь, — и фары выключайте, сейчас костер разожжем.
Лицо его, вдруг осветилось в свете горящего газетного листа. Игорь, метрах в пятнадцати. Возле, в кучу свалены толстые дрова (источник недавнего шума); за его спиной показались и снова исчезли, врытые в землю, столы и скамейки.
— Зараза, потухла, — выругался белорус.
Антон, без стука открыл дверь водителя, выключил свет, потом еле слышно затворил.
Ничего не видно. Темнота пережевывала бумагу, нещадно рвала и комкала. Я пошел на истошный вопль, разрываемой бумажной плоти. Лицо Игоря, снова вспыхнуло желтым мерцающим светом.
— Голиии-голиии мояааа звездааа… — тихо напевал он.
Костер разгорался. Свет, сантиметр за сантиметром отвоевывал пространство: сначала неуверенно с оглядкой, но скоро подстегнутый безнаказанностью смело кинулся в бой, оставляя за собой окурки, шелуху от семечек, ржавую пивную банку; над полем брани зацепившись за сучковатую ножку врытой скамьи, победоносно реял, разорванный полиэтиленовый пакет. Сел рядом с Игорем; Антон принес разборной стул, разместился напротив.
— А спать когда? — Бросил взгляд на белоруса.
Игорь удивленно приподнял брови:
— Вы о чем-то говорили?..
— Антон, сказывает, тут старец опасный обитает, чуть зазевался — дубиной по башке.
— Я такого не говорил!
— Говорил-говорил… "не обижайте только, бо мстительный…" и не надо делать удивленной внешности! — сам мне сказал.
— Я совсем наоборот сказал! — завопил, чуть слышно; децибелы опасно варьировались, но не превышали допустимых для этого времени года, норм. — Я, наоборот попросил, чтобы вы со своими шуточками его не доставали…
— Вот именно! — говорю. — Слово нельзя сказать, а он уже пяткой в кадык метит… Знавал одного такого… ух и лютый…
Игорь насторожился:
— Дело не шуточное. Печальным оборотом может случиться.
— Ерунду вы говорите! — Игорь — это Глеб все напутал.
— Антон — ты правильно, что предостерег… а на Глеба не греши, он человек в этом деле опытный… Это ж придется, видно, связывать… Глеб — веревка есть?
— НУтак! Знал куда еду…
— Кого связывать? — недоверчиво спросил бородач.
— Не переживай, — успокоил Игорь. — Если тушенку воровать не будет, не понадобится… но, что-то мне говорит… Старики, они знаешь, как любят тушенку?..
Понятно, Игорь слышал наш предыдущий разговор, если так, сейчас начнет рассказывать про агрессивных археологов.
— Молодой ты еще Антон, доверчивый. У меня двоюродный брат — археолог, без ножа под подушкой заснуть не может, а ему только восемнадцать…
— Зачем ему нож?
— Ага. Пади спроси…
— Профессия такая, — говорю, уверенно кивая.
— Харч мы конечно спрячем, — размышлял Игорь, — хотя — выкрадет, ну это ладно, а спать по очереди…
— Я вот не пойму, вы сейчас шутите или?.. — с обидой спросил бородач. — Вы предупреждайте заранее, а-то не смешно, и я не знаю как себя вести… может, уже улыбаться пора?.. Или…
Игорь непроницаем: — Кто-то умный изрек: "Даже когда несерьезно, говорят о серьезном, улыбка становится бессмысленной гримасой".
— Понятно, — сказал Антон. Лицо у него очень расстроенное. Совсем ему ничего не понятно.
Все-таки я решил взять на себя роль, которую обычно берет Сергей.
— Антон, — говорю. — Обещаю, что никто из нас не станет обижать Анатолия Павловича. Просто, думай иногда, что говоришь: "…ты, именно ты! — будешь его обижать!" — нормально? В понимании вашем, ложные глупости распространились… Мою фигуру, это явление обидно трогает. Все будет хорошо. И в подтверждение слов своих, лично угощу его банкой тушенки — идет?
— О! Прикармливать, давай!.. — пробубнил Игорь. — С этого и начнется… Сами, себе яму роем.
Антон насупился.
— Я спою одну поучительную песню, — сказал белорус. — Сейчас, секунду.
Сходил за гитарой.
Пока Игорь дергал струны и крутил колки, я принес недопитую водку и сок. Разлил по стаканчикам.
Игорь выпил не дожидаясь тоста, крякнул от удовольствия:
— Ааа! Хорошо пошел. — Погладил себя по животу — "Свежевыжратый сок"… хе-хе…
Чокаюсь с Антоном.
— За отдых, — сказал бородач.
14
Антон принес дров и пошел спать, еще в двенадцать. Я потом тоже ходил, белорус показал нычку. Они свалены в несколько больших куч, издали напоминали норы гигантских кротов; успокаивал себя тем, что дрова ничейные и оказались здесь случайно…
Сильно хотелось спать, но появилось нелепое желание — пересидеть Игоря. Пусть, первый скажет: "Я пошел", и тогда с чистой совестью оставлю в прошлом и костер, и звезды, и ржавую банку, и весь этот непонятный, сумбурный день. Но белорус, похоже, только вошел в раж.
Как поет, я слышал еще в ресторане, но и на гитаре, — как оказалось: тоже ничего так. Сказал, несколько лет ходил на "классическую гитару", но давно забросил, так, когда-никогда поиграет.
Вкусы, у нас похожи; почти ко всем "нашим" песням тоже знаю слова, так что многое, спелось дуэтом: "Аквариум", "Аукцион", "Крематорий"… а вот английский я не знаю, так, что песни Битлз, Дорз и других, он пел сам.
Антон тоже пробовал играть, но слуха у него нет, и голоса, кажется тоже. Перед уходом совсем раскис, опьянел, захлюпал носом…..немного о проблеме отцов и детей, о предательстве, про неудачи, бесцельность и под занавес — "Жизнь дерьмо".
— Но-но. — По дружески тормошил Игорь за плечи. Антон его разжалобил, это заметно. Но белорус, не из тех, кто потакает слабостям:
— Что это, за философия опарыша? — говорит. — Ни к чести нам — бравым…
Когда Антон ушел, белорус добавил:
— У классика, эта фраза звучала иначе: "Жизнь дерьмо — а мы в ней актеры". Кажется, так?
Игорь, вылил в стаканчик остатки сока, мне налил водки.
— Я уже не хочу.
— Давай, завершающий "тостскриптум", — сказал он, поднимая свой стакан.
— Господа, — начал я, — сегодня наши войска взяли… как это село?..
— "Ламбас".
— Взяли, село "Ламбас". За бабсс, господа!
Выпили.
— Жалко.
— Что жалко? — спросил я.
— Слышишь, как шумит Онега?.. — Он будто погрузился в воспоминания. — Поздно приехали, вот, что жалко… Ты не рыбак?
— Ну, так, — уклончиво ответил.
— Ты ловил хищника?.. Щук, судаков… окуней.
— Окуней ловил.
— Я научу тебя ловить щук. У меня свои секреты… никто не знает…
Проснулся, от страшного рева. Чуть не упал со скамейки, но Сергей поймал за куртку:
— С добрым, — весело поздоровался.
— Инсульт… — отвечаю. Еще не понял, где нахожусь, попытался догадаться, что может издавать такие истерические звуки, вспоминал способы передачи информации и нормы поведения землян.
