Луи Буссенар - Капитан Ртуть
Бедняк созвал военный совет: было решено отступать. Накануне Булочку послали в Тампико, чтобы сообщить дю Валлону обо всех печальных событиях… И тут неожиданно отворилась дверь, и на пороге появился Ртуть в сопровождении милейшего Сиори.
Вопросы посыпались градом. Бедняк не верил своим глазам: свершилось чудо!
Ртуть поведал вкратце свою ужасную историю: плен, жестокость Бартоломео Переса, борьба в арсенале, ловушка и, наконец, побег, а также ловкость и героизм индейца. Юноша смертельно устал, был голоден, прежде всего ему следовало подкрепиться. Толстяк, умевший немного готовить, решил воспользоваться имеющимся провиантом.
— Не бойся, шеф! — воскликнул он весело. — Сейчас я сооружу кушанье как в лучших ресторанах Парижа.
Марселец Мариус взялся помогать Толстяку. На несколько часов все страдания забылись. Воины выпили за Францию.
Капитана сморил сон. Он хотел поговорить с Сиори, но не было сил, и наш герой уснул так крепко, что не слышал, как друзья перенесли его на импровизированное ложе.
Сияющий Бедняк отдавал распоряжения, следил, чтобы все двери заперли крепко-накрепко, велел взять оружие, которого нашлось много и в отличном состоянии. Если партизаны вернутся, будет чем их встретить. На случай опасности вокруг расставили часовых.
Неутомимый Сиори охранял покой своих новых друзей, и особенно Ртути. Он не рассказал ни слова об их встрече и не произносил больше имя, которое как бы невольно сорвалось с его уст. Индеец не был словоохотлив. За годы рабства он познал цену молчания. Ртуть — мусье Делорм — задаст ему вопросы, а пока он будет терпеливо ждать.
Казалось, наконец-то судьба благоприятствовала нашим героям. Следующая ночь прошла в полном спокойствии. С восходом солнца капитан был на ногах, отдохнувший и энергичный.
— Мой друг Бедняк, я уже думал, что мы никогда не увидимся, а Сиори выручил! Но где же он?
— Его дисциплина не касается. Бродит, рыщет. Я не могу его бранить — ведь так он нашел тебя…
— Мне бы очень хотелось с ним поговорить. Я еще не все тебе рассказал, друг мой, есть удивительная тайна…
— Ну, целый роман! Совсем как в книжке?
— Совсем! Ты знаешь, как меня зовут?
— Да, Жан Делорм. Знаю, что в Париже тебя ждет горячо любимая матушка. Вот и все.
— Ты один знаешь мое имя. Да еще де Тюсе, который знаком с моей матушкой и слышал об ужасной драме, разбившей нашу семью. Но кроме нас двоих — понимаешь, друг? — никому в Мексике неизвестно, кто я.
— Что правда, то правда: мы, волонтеры, народ нелюбопытный, в чужие дела нос не суем… Один ты знаешь, что я — Луи Ратон, парижский гаврош, сирота, которому ты протянул руку помощи, как брату.
— Так вот, что бы ты сказал, если бы встретился с индейцем, а тот спас бы тебе жизнь и назвал: «Мусье Луи Ратон»?
Бедняк прыснул от смеха.
— Ну и фокус! Мне кажется, этого не может быть.
— Не может быть! А вот и может! Сиори назвал меня по имени — мусье Делорм, ей-богу!
— Сиори? Ничего себе! Не хочешь ли ты сказать, что этот шут гороховый — он герой, конечно, но с виду шут — знавал тебя на бульваре Монмартр?[122]
— И все-таки я не лгу. Сиори знает мою фамилию и даже имя — Жан. Он узнал меня, как будто где-то видел раньше…
— Уму непостижимо! И ты не выяснил, в чем дело?
— Не забывай, в каком состоянии я находился. И потом, я так спешил снова увидеть всех вас! Как только Сиори вернется, хорошенько расспрошу его. У меня предчувствие, что я узнаю очень нужные вещи. Позже расскажу тебе все. Я был бы счастливейшим из смертных, если б мог открыть тайну, тяготеющую над нашей семьей после смерти отца.
— Думаю, индеец скоро появится. А теперь, капитан, каков план действий?
Пока Ртуть собирался с мыслями, Бедняк вкратце рассказал обо всем, что произошло в его отсутствие.
— Я даже не знаю, какая задача стояла перед нами. Ты исчез, а нам было приказано собраться у реки Рио-Зарзеис, проклятое место, стоившее жизни бедному Чепраку…
— Что ты говоришь? Чепрак погиб?
— Его убил один из матадоров.
— Нам будет очень не хватать этого смелого и преданного бойца. Сколько нас здесь?
— Девять, считая тебя.
— Маловато.
— Еще индеец Сиори.
— На него пока нельзя рассчитывать. Ты не хуже меня знаешь индейцев. Они очень переменчивы, доверять им нельзя, даже самым добрым… Итак, девять, все удальцы, я в том числе, но не стоит дожидаться нападения: отряд Переса насчитывает не менее ста человек, у Карбахаля — по крайней мере, пятьсот. Что будем делать, если попадем в окружение?
— Примем огонь на себя…
— Отличный ответ! Прямо как у Корнеля![123] Дю Валлон не за этим дал мне свободу действий. Нужно очистить страну от матадоров и ликвидировать донью Альферес. Я и взял так мало солдат на Рио-Зарзеис, чтобы сделать разведку. События нарушили мои планы. Ты, конечно, правильно сделал, что отправился меня разыскивать. Теперь мы вместе, и следует проявить благоразумие. Мы обнаружили прибежище проклятых матадоров. В случае надобности можно использовать эту крепость. Но в данный момент я считаю, что нам не следует здесь оставаться: нужно отступать.
— И это ты, Ртуть, говоришь об отступлении?
— Да, малыш. Когда защищаешь честь французского знамени, то не имеешь права его компрометировать по глупости и тщеславию. Нужно как можно быстрее покинуть эту ферму. Здесь матадоры перебьют нас, словно кроликов. Вернемся в Тампико, соберем всех волонтеров… Клянусь тебе, мы пойдем в атаку даже против пятисот матадоров. Лучшее средство защиты — нападение. Ты понял?
— Да-да, прости за глупые слова, которые сорвались с языка… Хочу сказать тебе, что я уже подумал оповестить товарищей. Прошли сутки с тех пор, как Булочка — ты знаешь его ловкость и выносливость — отправился в Тампико.
— Ты правильно поступил. Но позволь заметить — нас в таком случае всего восемь?
— Точно, я сразу не сообразил.
— Восемь удальцов не смогут сражаться против целой армии. Нужно что-нибудь придумать. Как только спадет жара, отправляемся в путь. Пойду осмотрю ферму. В случае осады следует знать все уголки. Когда появится Сиори, скажи ему, что я хочу с ним поговорить.
— Будет сделано, капитан, — четко ответил Бедняк, как солдат командиру.
Ртуть принялся обследовать ферму. На первом этаже находился оружейный зал — арсенал, а также большие помещения — казармы матадоров, настоящий свинарник, достойный этих вояк без дисциплины и достоинства. Французский капитан, привыкший к другим нравам в армии, с отвращением поспешил покинуть казармы и быстро поднялся по лестнице на второй этаж.
