Максим Удовиченко - Старатели Сахары
От неожиданности Аристарх, вдруг выронил карту из рук и, отшатнувшись, наступил на ногу Мухаммеду, отчего тот издал весьма протяжный и местами воодушевляющий крик.
В тот же момент Сулейман вдруг поймал по радио весьма любопытную арабскую музыкальную программу, с уже знакомыми Аристарху тамтамами, жалейками и характерным женским повизгиванием, и будто бы невзначай включил её на полную громкость. Эффект громкого и протяжного крика Мухаммеда, плавно перерастающий в весьма популярную, видимо, в арабском мире песню, произвел весьма странное воздействие на бедуинскую публику, вызвав некую неразбериху и замешательство в стане вождя. Половина старейшин вдруг начали хлопать и приплясывать в такт песни, другая же половина стала вдруг грозить кулаками и выкрикивать что-то явно неблагоприятное в направлении радиостанции Сулеймана.
– Мы тут вообще впервые! И ни о каком минном поле мы знать не знали! Переведи ему, Мухаммед! – прокричал вдруг Аристарх, пытаясь прервать арабское «диско-парти» и делая знак приплясывающему и что-то подпевающему Сулейману, чтобы тот выключил колоритные напевы.
Перевод Мухаммеда, заглушивший тамтамы и жалейки арабских музыкальных самородков, произвел неоднозначное впечатление на вождя и часть старейшин, которые, судя по их реакции, явно были не готовы к такому обороту событий.
– Как впервые?! Как не знали?! Кто был за рулем головной машины?! – начал было переводить Мухаммед выкрики вождя, но потом, видимо, сочтя их скучными и однообразными, прекратил, и, отвернувшись от вождя, начал общаться с Сулейманом на отвлеченные темы.
Дождавшись окончания продолжительного и очень эмоционального выступления вождя, Мухаммед вдруг, весьма пристально окинул взглядом собравшуюся публику.
– Ты что, действительно не знал, что едешь по минному полю? – произнёс он, надеясь услышать от Аристарха веселый смех и подробности хитроумного плана.
– Конечно, не знал, мне казалось, что Сулейман знаком с местностью, – ответил Аристарх, разглядывая варанов, уютно разлегшихся на камнях неподалеку. – Знаешь, Мухаммед, не расстраивай вождя, нам это сейчас ни к чему, – добавил Аристарх, любуясь медленно заходившим солнцем. – Отдай им пару бутылок воды, козленка и десяток мин, в качестве гуманитарной помощи, – произнес он, пытаясь неумелой улыбкой произвести на вождя и старейшин вид крайнего радушия. – Нам нужно поскорее отсюда уехать, – произнес Аристарх, скаля зубы в подобии улыбки. После случая с подменой дизельного топлива непринужденная прогулка по минному полю и произошедший как бы невзначай «мастер-класс» Сулеймана по прикладному разминированию с подневольным участием мирных беженцев… Все эти «мелкие недоразумения» показывают некий характер постоянства в отношениях между контингентом ОУН и местных жителей, – объяснил он Мухаммеду пикантность череды событий.
– И обо мне напишут в газете «Аль Хаят»[94]? – спросил загадочно Мухаммед.
– Даже не сомневайся! Твое упитанное, радостное фото, с «плохим» козленком на руках, в окружении изможденных и взывающих о помощи беженцев, обойдет первые полосы ведущих изданий всего мира, – произнес Аристарх, как можно дружелюбнее улыбаясь и помахивая рукой вождю.
Не выдержав напряжения момента, Мухаммед, руководствуясь исключительно благими побуждениями, вдруг разразился раскатисто-звонкими арабскими фразами в адрес вождя и достопочтенного собрания:
[95]?
Он кричал громко и при этом отчаянно жестикулировал, осознавая неизбежность широкой популярност и пытаясь подвести итог радушной встречи. Громкие крики Мухаммеда произвели неизгладимое впечатление на бедуинский совет, медленно и явно с интересными намерениями начавший движение в сторону патруля.
– Сулейман, заводи мотор! Аристарх, нам очень нужно спешить! Нас как никогда сильно ждут дома! Беженцы очень взволнованы встречей с нами, и хотят праздника! Радость и восторг переполняют их! Местные племена очень опасны в порыве радушия! – не дожидаясь ответа вождя, объяснял на бегу Мухаммед непростую ситуацию.
В подтверждение слов Мухаммеда к вождю и старейшинам начали собираться весьма эмоционально настроенные соплеменники, в руках одного Аристарх отчётливо разглядел фотоаппарат. Собрание перерастало в манифестацию.
– Редкое зрелище! Да их просто прёт от счастья! – произнес Аристарх, включая передачу и прибавляя газа.
– Ешё бы! Столько впечатлений! – ответил Сулейман, выставляя на GPS координаты лагеря и прицельно выбрасывая за окно упаковку с бутылками минеральной воды «Сиди Али» в преследующих машину бедуинов.
* * *Вечерело. Постепенно стихли «восторженные» крики преследующих патруль бедуинов. На чистом небе показался долгожданный месяц, сменивший раскаленную сковородку сахарского солнца.
«Наконец-то домой!» – думал Аристарх, разглядывая чудесную картину пустынного вечера и в глубине души радуясь, что непростая задача по поимке и снабжению мавританских беженцев небольшим количеством воды была, на удивление, выполнена без обоюдных жертв.
– А знаешь… – вдруг прервал Сулейман величественные раздумья Аристарха, – Эти люди пустыни так тебя полюбили, что только сейчас отстали от машины, а один аж пять километров преследовал нас, размахивая саблей! Видимо, хотел тебе её подарить в знак уважения от благодарного бедуинского народа, – почтительно кивая, произнес Сулейман.
– Ешё бы! – ответил Аристарх, пробивая колею по песчаной насыпи.
– Не успел приехать в пустыню, а уже такая популярность! У нас в Нигерии даже президента так не провожают, – заключил Сулейман, тщетно пытаясь определить местоположение патруля на GPS.
– Да, народ здесь радушный и очень своеобразный, – ответил задумчиво Аристарх, наблюдая, как вечер плавно переходит в ночь, а вместе с тем патруль из дальнего плавно переходит в очень дальний. – И у меня создалось впечатление, что благодарные жители пустыни хотели что-то подарить не только мне, а скорее всем нам, и ты, Сулейман, между прочим, не исключение, – добавил Аристарх, отчётливо вспоминая «благодарные» выражения лиц преследовавших патруль бедуинов.
Часом позже эфир проснулся тревожным голосом Мухаммеда: «Шеф, я не могу продолжать движение, двигатель глохнет!».
– Не выключай свет, сейчас будем! – произнес отрывисто Аристарх, разворачивая машину.
Машина Мухаммеда, светившаяся огнями снаружи и изнутри, очень напоминала маяк для усталых путников в ночной пустыни.
Открыв переднюю пассажирскую дверь машины, Аристарх и Сулейман с удивлением увидели средних лет бедуина в чёрной чалме, с густой козьей бородой.
