Федор Белохвостов - Поиски"Озокерита"
Вот все, что могу сообщить. Письмо уничтожьте.
Ваш верный друг”.
Множество вопросов пробудило это письмо. Кто такая Клавдия Долгорукова? Что замышляет капитан Шмолл? Какие факты есть у Гордиенко?
Но Тане не удалось подумать над этими вопросами. Александра Богдановна, приоткрыв дверь, сообщила:
— К вам пришли.
— Пришел? Кто?
— Этот капитан, со шрамом.
— Что ему нужно?
— А я откуда знаю? — неожиданно грубовато ответила хозяйка.
Таня едва успела вскочить с кровати, спрятать письмо и надеть халат, как в дверях появился капитан Шмолл. Таня, затягивая на себе туже обычного пояс халата, с нескрываемой неприязнью взглянула на капитана. Шмолл улыбнулся.
— Добрый вечер, фрейлен! Вы меня, конечно, не ждали, — произнес он.
— Вы удивительно догадливы, господин капитан. Действительно, я вас не ждала. — Таня отошла от кровати и прислонилась к круглой печке. — Что вам нужно, господин капитан? Я слушаю.
— Не надо спешить, прекрасная Берта, — многозначительно произнес гестаповец, закрывая дверь в комнату и приближаясь к девушке.
Шмолл, не спросив разрешения, закурил сигару и, пуская дым кольцами, пристально смотрел на девушку.
— Я думаю, что вы будете разговаривать со мной иначе, если узнаете, что ваша жизнь находится в моих руках, — сказал самоуверенно Шмолл.
— Интересно знать, каким образом она попала в ваши руки? — Таня произнесла это с ненавистью, но сдержанно. — Я должна заметить вам, господин капитан, что вы ведете себя недостойно, больше того, просто нагло. Вы даже не считаете нужным снять фуражку. Запомните, что вам придется потом горько раскаиваться.
— Вы думаете? — капитан бросил на пол сигарету и сделал шаг к Тане.
— Не подходите ко мне, — угрожающе сказала Таня.
Капитан остановился.
— О, вы — неприступная женщина! Вы — решительная женщина. И я действительно начинаю верить, что вы были хорошей приятельницей часового мастера Яна Новицкого. Вы же его, кажется, посещали?
— Не ваше дело, кого я посещала. Уходите отсюда немедленно, я не могу смотреть на вас без отвращения!
— Люблю откровенность… — С этими словами капитан быстро шагнул к Тане и попытался схватить ее. Таня оттолкнулась от печки и, сжав пальцы в кулак, ударила капитана в глаз. Удар был нанесен неожиданно и с такой силой, что офицер охнул и зажал глаз рукой. Высокая фуражка отлетела в сторону. Таня стояла, подавшись вперед, готовая ко всему.
Капитан достал платок и приложил его к глазу. Лицо его выражало одновременно злобу и растерянность.
— Убирайтесь вон, скотина! — отрывисто сказала Таня.
Шмолл, продолжая прижимать платок, посмотрел на Таню здоровым глазом, пробормотал: “Хорошо же…” — и вышел из комнаты. Таня выбросила фуражку ему вслед.
Таня взглянула на себя в зеркало и улыбнулась, довольная своим поведением. Она не знала, что Шмолл приходил с пятью солдатами и сейчас, покидая ее дом, оставил на дворе двух гестаповцев, приказав им не выпускать из дома Берту Шлемер.
19
Этой ночью в город вернулись вместе генерал фон Швайгерт и комендант фон Траут.
А утром они вновь встретились: генерал вызвал коменданта к себе. Когда вошел полковник, фон Швайгерт сидел за письменным столом и, вытянув длинные ноги, разбирал какие-то бумаги.
— В такое тяжелое для нашего фронта время приходится заниматься событиями, которые произошли здесь, — сказал генерал, поднимая лицо от бумаг. — Не кажется ли вам, полковник, что этот, как его, Гордиенко, обводит нас вокруг пальца? Случай со взрывом дома часового мастера, где погибло тринадцать наших людей, наводит меня на подозрения, что этот агент работает не в нашу пользу. Надо проверить.
Полковник молчал.
В кабинет вошел майор Вейстер.
— По вашему приказанию я пригласил сюда Берту Шлемер, — доложил майор.
— Позовите также капитана Шмолла, — распорядился генерал.
Вид у капитана Шмолла был довольно жалкий: левый глаз его был забинтован, причем капитану, из усердия что ли, столько накрутили бинтов, что голова его была, как в чалме. Рот Шмолла, несколько скошенный в правую сторону, теперь казался совсем кривым.
Таню привел майор Вейстер. Она спокойно поздоровалась, окинула всех присутствующих взглядом чуть прищуренных глаз, и взгляд этот выражал неподдельное возмущение, уязвленное самолюбие, оскорбленное достоинство человека, который знает себе цену. На генерала Таня посмотрела с сожалением, как бы говоря: “Что же это происходит, господин барон? С вами, наверное, совсем перестают считаться, если так обращаются с близкими вам людьми”.
Шмолл предполагал увидеть Берту Шлемер растерянной, убитой подозрением, которое он высказал ей вчера, и надеялся, что сегодня наступит закат счастливой звезды этой высокомерной девчонки. Он постарается доказать генералу, что Берта Шлемер имела подозрительную связь с русским агентом Яном Новицким, и тогда Берта неминуемо попадет ему в руки. Вчерашнюю историю с глазом он хотел представить генералу так, что Берта Шлемер пыталась убить его, капитана Шмолла, в связи с тем, что он имеет против нее улики.
Так думал он до прихода Берты Шлемер. Но сейчас, когда увидел ее, спокойную, гордую в присутствии генерала, перед которым он трепетал, капитан Шмолл опустил голову. Мысленно он уже начал раскаиваться во вчерашнем поступке…
— Господин барон, я не нахожу слов, чтобы объяснить вам поведение капитана Шмолла, — с возмущением начала девушка.
Генерал посмотрел на нее с некоторой растерянностью. Он совершенно не знал, как вести себя во всей этой истории.
— Прошу вас, фрейлен, не волнуйтесь. Садитесь, пожалуйста, — отрывисто проговорил он.
Таня села в кресло и хотела было продолжать, но ее перебил Шмолл:
— Вы прежде всего объясните господину генералу, для чего вы ходили к часовому мастеру?
— Какое нахальство! — почти вскричала Таня и брезгливо глянула на Шмолла. — Это что, допрос? Вы, низкий, грязный нахал, еще будете мне задавать вопросы?! Господин генерал знает, зачем ходила я к часовому мастеру: я носила ему часы ремонтировать. — Генерал умоляюще посмотрел на девушку. Действительно, Берта давно ему говорила, что те золотые часы, которые подарил он, поломались. Но сейчас он не хотел, чтобы девушка объявила, что генерал барон фон Швайгерт подарил Берте Шлемер золотые часы. Таня поняла это, она и не собиралась говорить здесь о подарке, но удачно использовала это обстоятельство.
— Вы, капитан Шмолл, позорите честь мундира немецкого офицера, — продолжала раздраженно, но уверенно Таня. — Господин генерал, я должна сказать, что капитан Шмолл не давал мне прохода со своими предложениями, а вчера решил применить силу и убедился, что я не такая беззащитная, как казалась ему, вероятно, прежде.
