Под каменным небом. В глубинах пещер. Том IV - Николай Иванович Сладков

— На этот счет есть интересная легенда, — перебила Лена. — Мне ее Владимир Васильевич рассказал. Чатшрдаг в переводе «Шатер-гора», но и Тырке с некоторых обзорных точек тоже напоминает скалистый шатер, только поменьше. Есть и другое сходство: во время сильного ветра в ответвлениях чатырдагских да и кизил-кобинских пещер слышаться странные звуки, похожие на приглушенный вздох.И еще одно: главные потоки, образующие Салгир, идут от Чатырдага и Тырке-Долгоруковской яйл. Словно там бьются, пульсируют два огромных сердца крымской земли, доставляющие ей живительную влагу. И вот как в прошлом объясняли все это.

...Давно, очень давно — так, что трудно даже сказать, было то или не было, — родился в Алуште в бедной семье чудо-ребенок. Пятилетним он уже лихо гарцевал на лошади и сжимал в руках железные подковы.

Вырос мальчик, выросла с ним и его слава. Приезжали помериться с ним силой и из Турции, и из Ирана, и из далекой Индии. Никто не осилил его! Даже смерть боялась и не подступала к нему: у богатыря — это знала лишь мать — была белая кровь.

Пришло время, и родился в семье еще мальчик. Быстро подрос он, красив и статен, и стал похож на старшего брата. Жили они дружно и часто ездили в лес, на охоту, по-размять богатырские плечи.

Не гнушались братья простого народа, и любили их многие не столько за силу, сколько за доброе сердце и светлый ум. Обездоленные шли к ним со своими жалобами и не получали отказа. Хмурились богачи, да что поделаешь с богатырем? Но смирялись они только для вида и тут же, уступая одним, теснили других. И так запутывали свои темные дела, что трудно было понять, кто прав, а кто виноват.

Не ужились защитники бедных в Алуште, переехали в лес. В самой гуще его, среди столетних дубов, разбили шатры. Высоко поднимались их острые вершины, далеко видны были всем беднякам. Распрямлялись люди, согнутые нуждой, и улыбка освещала их лица. Есть еще правда на этой земле!

Но неправда, как повилика, оплела Крым: выдернешь один побег, вырастет другой. «Почему это?» — думал старший богатырь и решил, что все зло — от неба: там живет защитник богатых, с ним и мериться силой.

И однажды кинул в небо призывный клич!

Загремел с неба неслыханный гром, засверкали невиданные молнии. Черные тучи сошлись у шатров и надолго скрыли их от людских взоров. И тогда впервые закачалась земля, повалился высокий лес. Рухнули многие дома богачей, но и беднякам остались руины.

Долго клубились черные тучи. А когда разошлись, то стало видно: стоят среди гор два скалистых шатра: один высокий, другой поменьше. Хлынули от них большие потоки и, слившись, образовали Салгир...

И стали рассказывать тогда старики, что если пробраться в самую глубь чатырдагских или кизил-кобинских пещер и чутко прислушаться, то можно различить глубокие вздохи еще и до сих пор живых богатырей. А когда старший, набравшись силы, пробует встать, то и вздрагивает тогда земля на всем полуострове!

— Очень интересно, — зевая, говорит Костя. — Однако давайте ляжем, нам не мешает выспаться перед новым, может быть решающим, переходом. То, что здесь проходил человек, не должно успокаивать, тем более, что он какой-то... необыкновенный.

— Да, этот «Эн-Бэ» — молодец! — сразу оживляется дремавший Боря. — Лазить одному в таком лабиринте... Прямо-таки второй Кастере!

«Но почему он один? Как это... не по-советски!» — думает Костя.

Наводнение

В пещерах события протекают медленнее, чем на земле, и, главное, скрытно. Вот и сейчас спящие мирным сном друзья не подозревают, что наверху закончился ливень, про который метеорологи скажут потом: «Не было такого за сотню лет». Разве им видно, что тихие крымские речки, выйдя из берегов, превратились в подобие кавказских, прыгающих «с косматой гривой на хребте»; что скромный ручей Соботкань, не довольствуясь узеньким ложем, затопил всю центральную котловину яйлы, и у понора озерка Провалье кружится страшный водоворот!

Не сразу сказывается в недрах земли увеличение поверхностного стока. Пройдет еще немало времени, пока в лабиринте пещер возникнут озера, нальются бесчисленные провалы и наполнятся трубки ходов — все резервы подземной реки. Тогда берегись, оставшийся в Красных пещерах турист! Скорее беги в безопасное место, пока, переполнив последнее на пути озерко, речка не вырвется из Нижнего зева и не станет прыгать среди хаоса глыб к водопаду, превращаясь в ревущий и вспененный смерч!

Ужасны наводнения наземных рек, когда гибнут леса и сады, рушится вместе с домами берег и плавают трупы погибших. Еще страшнее половодья подземных рек, но их мало кто наблюдает, а тот, кто видит, редко уходит живым. На земле еще можно бежать или плыть, можно надеяться на быструю помощь. Но что делать там в глубине, когда оба выхода закрыты водой, а вокруг — несокрушимые стены?

Остается слушать рев разъяренной стихии, смотреть, если еще не погас фонарь, как вода поднимается все выше и выше, до середины груди... До горла... До носа... И вот уже остаются считанные глотки воздуха, сжатого под куполом свода... Свет гаснет, и все исчезает. Нельзя даже проститься с тем миром, в котором ты обитал. Провожатых совсем немного: холод, сырость и тьма...

Катастрофа застигла друзей врасплох. «Водоем Константина Снежкова» пополнялся почти незаметно. Нарастающий шум ручейков, стекавших с высокой скалы-«плотины», как бы убаюкивал спящих. Наступление идет исподволь: здесь резвые струйки еще только вгрызаются в щели, там расширяют старые ходы. Из фонтанирующих скважин сначала вылетают мелкие камни, затем большие куски. Громадная глыба, веками стоявшая в центре «плотины», дрожит под страшным напором. Вот она чуточку сдвинулась с места... Еще