Мельник Акимович - Гранитный линкор

— Дальше пойдем — заблудимся, и тогда капут! — с горечью кричит солдат.— Провалиться бы этому Северу! И кому только он нужен?!

— Самим хозяевам его — большевикам! — бросает ефрейтор.— Поэтому они за каждый камень готовы из нас кишки вымотать!

— Русские дерутся за свой камень, а мы мучаемся за чужой!

— Если фюрер приказал, значит, не чужой! — уже сердито оборвал его ефрейтор.

Солдаты вдруг, как по команде, вскинули автоматы.

— Что это? — тревожно вглядываясь в берег, спросил ефрейтор.— Будто там тень мелькнула...

— Мне тоже показалось,— насторожился средний.— Ясно слышал чужой говор!

— Ветер это,— успокоил задний. — Слышите, как морем ворочает!

— Может, и ветер! — согласился средний.— Только надо автомат наготове держать!

— Смотрите! — и ефрейтор торопливо вынул из чехла ракетницу.

В двух шагах ясно виднелись чьи-то следы.

— Кто же ходил здесь?

— Кроме нас, в такую пургу никто не мог ходить. Значит...

— Следы свежие...— встревоженно переговаривались солдаты.

Еще след! — прошептал кто-то из них.— А вон еще...

Сильный порыв ветра вдруг закружил солдат,— и следы сразу исчезли. Снежная холодная пыль запорошила глаза.

— Генке! — громко крикнул ефрейтор.— Быстро беги и доложи обо всем лейтенанту!

Солдаты, прижавшись друг к другу, пытались устоять на месте — рядом темнел обрыв в бушующее море. Страшно!.. Руки коченеют. Дрожь пробирает тело. Вот порыв вихря ослаб и... кровь остановилась в жилах!.. Перед окостеневшими от страха солдатами выросли три огромные, во всем белом фантастические фигуры.

— Хенде хох! — подскочив вплотную к солдатам, повелительно крикнула одна из них. То был Семен Сибиряк.

— «Черные дьяволы»! — сумасшедше заревел єфрейтор и поднял ракетницу. Леонид Ерохин сильным ударом кулака сбил его с ног. Из-под ефрейтора грохнул глухой выстрел. Упавшая рядом ракета волчком завертелась по снегу. Разгоревшись, она могла стать сигналом для врагов. Федор Егоров упал на нее и глубоко вдавил в снег.

— Так будет лучше для нас! — засыпая ракету снегом, кричал он.— Рот им еще заткнуть, чтобы орать не могли!

— Куда им теперь орать! — обыскивая пленных, засмеялся Ерохин.— И не пикнут!..

Высадка десанта закончена. Капитан боялся за матросов, побывавших в воде: они могли выйти из строя. Он приказал старшине выделить всех промокших матросов в отдельную группу, чтобы они могли обсушиться.

Семен Сибиряк привел первых пленных. Капитан был доволен.

Теперь он яснее видел, что нужно делать, «Главное, не потревожить врага. Без выстрела, скрытно ворваться на высоту, а там — попробуйте возьмите нас!» Углов содрал с лица ледяную корку. Освободил от ледышек ресницы. Несмотря на сильный холод, тело горело. Капитан дал строгое указание командирам взводов: осторожно, ничем не обнаруживая себя, обходить вражеские посты, землянки, избегать стычек с противником, отдельных солдат без шума ликвидировать, нарушать связь. В первую очередь ликвидировать действующие на пути следования патрульные группы.

— Помните, что полковник Шредер никогда не спит! Надо перехитрить его! И если мы преждевременно обнаружим себя, то весь наш план рухнет и нам живым отсюда не выбраться! — предупреждал капитан.

Мелкими группами, преодолевая снежную бурю, глубокие сугробы и крутые скалы, отряд неслышно продвигался к вершине. Трудно было ориентироваться: в пяти шагах ничего не было видно; шли, как на Угрюмом, по протянутым к вершине вражеским телефонным проводам. Временами, когда на мгновение стихал порыв ветра, впереди проступали темные контуры утесов Гранитного линкора.

— Вот она, цель-то наша, рядышком! — шептал Ерохин, первым взбираясь на крутой гранитный обрыв.

Схватив протянутую Ерохиным руку, Семен тоже быстро вскарабкался на крутой камень и помог Егорову.

Пробирались они осторожно, больше всего молча, а если и переговаривались, то шепотом.

— Как там наши? — спросил Ерохин у Сибиряка, только что отводившего к Углову унтера Фабермана.

— Порядок.

Чуть передохнув, матросы осторожно, почти на ощупь, стали пробираться дальше. Сибиряк вдруг остановился и поднял руку. Ему показалось, будто впереди кто-то есть. Теперь все трое отчетливо слышали голоса. Матросы залегли. Сибиряк приготовил гранаты. «Если обнаружат, то надо уничтожить их!» Вот уже видно сквозь взвихренный снег силуэты людей. «Один, два, три,— считает Семен,— четыре, пять... десять.» Ерохину хочется подняться и броситься на противника. Но это может испортить все дело и погубить товарищей. «Потерпи, Леня»,— убеждал он сам себя.

Одна из групп остановилась в трех — четырех метрах. Вражеские солдаты о чем-то оживленно переговаривались. «Неужели они нас заметили? — Сибиряк вскинул автомат.— Не зевай, Семен... стреляй! — назойливо лезет в голову.— Нет, обожду еще!»

Солдаты, с минуту поговорив, пошли дальше.

— Ох, пронесло-таки! — поднимаясь, облегченно вздохнул Сибиряк.

— Еще минута — и я бы метнул в них гранату! — растирая замерзшие пальцы, сознался Ерохин.

Семен Сибиряк был старшим разведывательной группы. Он поручил Егорову обойти только что виденную вражескую группу и предупредить командира отряда. «Может быть, Шредер уже знает о нашем десанте и теперь поднял всех на ноги»,— беспокоился Семен. Быстро спускаясь куда-то вниз, они заметили среди камней скачущего от холода часового, спрятались за ближайший камень и стали придумывать план захвата его. «Если уж действовать, то наверняка! — часто говорил Сибиряк.— Поэтому перво-наперво все проверь, продумай, взвесь, а там уж дерзай без ошибки!» Здесь медлить было некогда. Часовой кутался в тяжелый овчинный тулуп и притопывал ногами. «Ишь, на тело тулуп натянул, а ноги чуть ли не голые! В одних ботиночках,— придирчиво  осматривал солдата Ерохин.— Раз тулуп на часового надели, значит, что-то важное сторожит! — Леонид затаил дыхание.— А может, самого «Стального»? Вот это был бы случай».

Лежат, притаились за камнем матросы. Словно навечно к нему примерзли. Часовой идет прямо на них. «Не упусти, Сеня!» Вот уже осталось два шага. «Осторожней дерзай, Леня!» И не успел, очевидно, солдат про родную маму вспомнить, как лежал уже на снегу с заткнутым тряпкой ртом и крепко скрученными назад руками.

Часового отвели к Углову. Матросы пошли дальше.

Ерохин был как на иголках: в нескольких шагах от него находилась квартира самого Шредера.

— Сеня, дорогой, разреши, а?—умоляюще просит он Сибиряка.— Я с ним справлюсь!

— Нет, не разрешу, товарищ Ерохин! — строго шепчет Сибиряк.— Ты сам слышал, капитан запретил,— он поморщился.— У меня тоже руки чешутся! — непроизвольно вырвалось у Семена.— Нет, ни в коем случае!