Марк Твен - Похождения Гекльберри Финна (пер.Энгельгардт)
Взобравшись на самую вершину холма, находившегося позади дома госпожи Дуглас, мы окинули взглядом деревушку, лежавшую внизу, и заметили три или четыре огонька, мерцавших в окнах домов, где, вероятно, имелись больные. Звезды над нами сияли еще ярче этих огоньков, а внизу, за деревней, протекала река, шириной в целую милю, величественная и спокойная. Спустившись с холма, мы разыскали Джо Гарпера, Бена Роджерса и еще двух или трех мальчиков, поджидавших нас в старой заброшенной кожемятне. Отвязав лодку, мы сели в нее и спустились вниз по реке, приблизительно на две с половиной английских мили, до глубокой впадины нагорного берега.
Причалив там, мы сошли на берег и дошли до места, поросшего кустарником. Том взял со всех мальчиков клятву не выдавать его тайны, а затем провел нас сквозь самую густую чащу к пещере, находившейся в холме. Там мы зажгли свечи и про ползли на руках и коленях приблизительно шагов с полтораста сквозь низенький узенький проход. Затем этот подземный коридор сделался выше, так что можно было идти уже стоя. Том принялся заглядывать в разные боковые его ходы. Вскоре он нагнулся и исчез в стене, где никто посторонний и не заметил бы существования отверстия. Пришлось пробираться несколько десятков шагов опять по узкому коридору, а затем мы вошли в довольно обширное помещение, мглистое, сырое и холодное. Там мы остановились, и Том обратился к нам со следующим заявлением: «Теперь мы составим шайку разбойников, которая будет именоваться шайкой Тома Сойера. Каждый, кто хочет присоединиться к ней, должен присягнуть на верность товарищам и подписаться под этой присягой собственной своей кровью!» Том вытащил из кармана лист бумаги, на котором была написана присяга, и прочел ее нам вслух. Каждый мальчик принимал на себя клятвенное обещание стоять за шайку и не выдавать никогда ее тайн. Если кто-нибудь нанесет оскорбление мальчику, принадлежащему к шайке, обидчик и его семья немедленно должны быть умерщвлены тем из разбойников, кому это будет предписано атаманом. Получившему такое предписание воспрещается есть и спать до тех пор, пока он не умертвит намеченных жертв и не вырежет у них на груди крест, долженствовавший служить условным отличительным знаком шайки Тома Сойера. Лицам, не принадлежавшим к шайке, запрещалось пользоваться этим клеймом. Против виновного возбуждалось на первый раз судебное преследование, а в случае повторения он приговаривался к смерти. Если бы кто-либо из членов шайки осмелился раз гласить ее тайны, его ожидала страшная участь. Клятвопреступнику сперва перерезали бы горло, а затем сожгли его труп и рассеяли его пепел по ветру, вычеркнули бы его имя собственной кровью из списка разбойников и никогда больше о нем не вспоминали, иначе как с самыми ужасными проклятиями. Лучше же всего признавалось не вспоминать вовсе об изменнике и предать его имя вечному забвению.
Нам всем эта формула присяги очень понравилась, и мы расспрашивали Тома, неужели он сам придумал такую чудную вещь? Он чистосердечно сознался, что кое-что принадлежало ему лично, но большая часть была заимствована из книг, где описывались подвиги сухопутных и морских разбойников. По его словам, каждая порядочная разбойничья шайка непременно имела свою собственную присягу.
Некоторым из нас пришло на ум, что было бы недурно вырезать всю семью мальчика, изменившего шайке. Том признал эту идею блестящей и сделал тут же карандашом соответствующее добавление в присяжном листе. Тогда Бен Роджерс заметил:
— Ну, а вот, например, Гек Финн, у которого нет семьи! Как же мы применили бы к нему этот пункт?
— Да ведь у него есть отец, — возразил Том Сойер.
— Положим, что так, но его отца и с собаками теперь не разыщешь. Прежде, бывало, он пьяный валялся со свиньями в кожемятне, но вот уже около года, как о нем нет ни слуху ни духу.
По этому спорному вопросу возгорелись жаркие прения. Меня хотели было исключить из числа кандидатов в разбойники, ссылаясь на отсутствие семьи или вообще человека, которого в случае моей измены можно было бы зарезать, вследствие чего я оказывался будто бы в более выгодном положении, чем остальные члены шайки. Никто не мог придумать выход из этой ситуации, все мы находились в недоумении и молчали. Я готов был уже расплакаться, как вдруг у меня блеснула счастливая мысль: я предложил за себя в поручительницы мисс Ватсон.
— Если я вздумаю изменить, можно ведь будет ее зарезать!
Все тотчас же радостно воскликнули:
— Понятное дело, можно! Все, значит, теперь в порядке! Гек может поступить в шайку!
Каждый из нас уколол палец булавкой, чтобы до быть для подписи кровь, а я по неграмотности по ставил на присяжном листе крест.
— Ну, чем же будет промышлять наша шайка? — спросил Бен Роджерс.
— Единственно лишь разбоем и убийством, — отвечал Том Сойер.
— Что же будем разбивать? Дома, скотные дворы или…
— Нам неприлично заниматься такими делами! Это было бы не разбоем, а просто грабежом; мы же не грабители, а настоящие разбойники, рыцари большой дороги. Мы будем надевать на себя маски, останавливать дилижансы и кареты, убивать прохожих и отбирать у них деньги и часы.
— А разве непременно надо убивать?
— Разумеется, надо. Это считается лучшим способом разделываться с проезжими. Некоторые авторитеты держатся на этот счет другого мнения, но большинство находит всего уместнее убить, и концы в воду. Впрочем, можно будет приводить некоторых путешественников сюда, в пещеру и держать их здесь, пока они не откупятся.
— Как же они откупятся, когда мы все от них отберем?
— Не знаю, но только так уж принято у разбой ников. Я вычитал про выкуп в книгах, и нам следует принять это к руководству.
— Чем же мы станем руководствоваться, когда не понимаем, в чем дело?
— Мало ли что не понимаем, а все-таки должны руководствоваться. Ведь я же вам говорил, что это написано в книгах. Неужели вам бы хотелось отступить от печатного текста и заварить такую кашу, что потом даже не расхлебаешь?
— Все это тебе хорошо говорить, Том Сойер, но все-таки непонятно, каким образом станут откупаться у нас пленники, когда у них за душой не останется ни гроша? Что мы вообще станем с ними делать? В каком смысле, желал бы я знать, надо понимать слово «откупаться»?
— Должно быть, в иносказательном смысле. Вероятно, мы будем держать их у себя в пещере до тех пор, пока они не умрут своей смертью.
— Ну, вот это я понимаю! Так будет, пожалуй, ладно. Так можно было бы объявить с самого начала, что мы будем держать их здесь, пока не откупятся смертью. Нечего сказать, горькая будет их участь, когда у них кончится все съестное и они убедятся в тщетности попыток убежать отсюда!
