Возвращение на Обитаемый остров - Третьяков Владимир
– Даже когда мы одни?
– Даже тогда. Тебе нужно к этому привыкнуть. Еще не хватало мне выслушивать насмешки от моих коллег, по поводу того, что у меня разбалованный денщик.
– Ладно, – беспечно произнес Хорек, тут же схлопотал увесистую затрещину, после чего вскочил, вытянулся в струнку и, возвысив голос, гаркнул:
– Виноват, господин субмарин – мастер первого ранга.
– А виноватые у нас ходят какими?
– Битыми, господин субмарин – мастер первого ранга.
– Во, вижу, ты способный ученик, усваиваешь быстро.
– Так тут попробуй, не усвой, – Хорек все еще стоял на вытяжку и одной рукой осторожно потирал макушку. – Все равно, как если бы лопатой огрел.
– Ничего, тяжело в учении – зато потом дешевле лечение, – успокоил его Максим. Поехали дальше.
Они беседовали еще около часа и, наконец, усталость, накопившаяся за последние дни, взяла свое. Позевывая и потягиваясь, оба отправились спать: Хорек – на диванчик в отведенную для него каморку рядом с прихожей, а Максим в спальню, на огромную двойную кровать. Но странное дело – как только голова землянина коснулась валика, который на Островах использовался вместо привычных Максиму подушек, сонное состояние сразу куда-то улетучилось. Некоторое время он просто лежал, расслабившись и прикрыв глаза, прокручивая в сознании события последнего времени. Вскоре до слуха Максима донесся храп, издаваемый Хорьком, умотавшимся не менее своего командира. Пришлось вставать и прикрывать дверь. Оставшись в полной тишине, Максим снова прилег, и как-то незаметно для себя уснул, а во сне увидел Раду, держащую на руках младенца, который, сопя и причмокивая от удовольствия, сосал грудь матери.
– Кто у нас родился, дорогая, мальчик или девочка? – спросил он у супруги, и в тот же миг младенец оторвался от груди, и повернул к нему покрытую редким пушком головку. Максим посмотрел ему в личико, стараясь определить пол ребенка, но с ним вдруг начали происходить какие-то странные метаморфозы. Нос заострился и стал похожим на птичий клюв, губы вытянулись в одну сплошную линию, на лоб набежали волны продольных морщин, а кожа покрылась желтовато – коричневыми пятнами.
Это было лицо Сикорски. Он нехорошо усмехнулся и, не размыкая губ, произнес издевательским тоном:
– И этому молокососу я доверил ответственейшее дело – быть моими глазами и ушами на Островах. Да ведь он же забыл обо всем на свете и, похоже, решил остаться здесь навечно, сделать карьеру! Он даже не интересуется тем, кто же у него родился!
Максим попробовал было что-то возразить, но голос вдруг куда-то пропал и из горла вырывался лишь непонятный храп. А Сикорски на руках у Рады внезапно начал расти в размерах, превращаясь в гиганта. Он тянул вперед жилистые, покрытые рыжим волосом руки, стремясь дотянуться до горла Максима, а у того не было сил сорваться с места и убежать подальше от этого монстра – ноги как будто приросли к полу. «Как же Рада держит его на руках?! – подумал он, с жалостью глядя на жену. – Ей ведь тяжело!», и тут же проснулся. Все тело было покрыто противным липким потом. В неярком свете ночника Максим рассмотрел лежащее на прикроватной тумбочке полотенце, дотянулся до него, и провел по лицу. Приснится же такой кошмар! Хотя, сны, даже самые страшные и непонятные, порой, могут нести вполне достоверную информацию. Скорее всего, в данном случае, имеет место нечто подобное. Как пить дать, он действительно стал отцом, и Рада родила, именно сына. Верно и то, что ему уже пора вспомнить о той миссии, ради выполнения которой его отправили на Острова.
Максим прикоснулся к запястью левой руки, ощутив пальцами едва заметный шарик, о котором уже давно забыл и думать. Именно эта крошечная горошина, созданная земными биомеханиками, должна превратиться в устройство нуль – транспортировки, стать своеобразным мостом между Островами и базой прогрессоров в Стране Отцов, где уже давным-давно ждут сообщений от «Микроба». Хотя, возможно, его уже так же, как и других агентов, успели внести в список пропавших без вести, фактически похоронив.
«Пора напомнить о своем существовании», – подумал Максим.
Он осторожно спустил ноги с кровати, выпрямился, и на цыпочках направился в ванную. Все что ему сейчас требовалось для небольшой хирургической операции, находилось в шкафчике над зеркалом. Максим открыл его, взял с полочки флакон со спиртом, кусочек ватки, вытянул из пачки одно лезвие для бритья, и положил все это в карман халата. Так же тихо вернулся в спальню, запер дверь на щеколду и, сев на кровать, сосредоточился на том участке руки, где под кожей была спрятана горошина. Обезболивать травмированные конечности его научили еще тогда, когда он учился в школе. Собственно не одного его – искусство древних медиков Тибета было доступно любому ребенку Земли. Немного позже юношей и девушек учили более сложным упражнениям, позволявшим им контролировать работу собственного организма. Максим мог замедлять биение сердца или вообще останавливать его на час – другой. Ему был известен способ ускоренного заживления ран, после которого не оставалось неприятных для глаза рубцов. Сейчас эти знания должны были ему пригодиться.
Избранный участок запястья начал неметь. Максим ущипнул кожу в этом месте и не почувствовал боли. Операцию можно было начинать.
Но именно в тот момент, когда он был готов достать из кармана лезвие и сделать небольшой разрез, какой-то внутренний импульс, идущий от сидящего где-то в недрах подсознания Турренсока, заставил его насторожиться.
«Слишком уж гладко все идет, – подумал Максим. – Я ведь не проверял эту комнату, равно как и всю квартиру на предмет «клопов». Раззява, чуть не сгорел, как мотылек, летящий на огонь. Сикорски ведь предупреждал меня о том, что контрразведка Его Императорского Величества свой хлеб ест не зря, и служит не конкретному Агану или Дженсу, а всему государству. Всякие там перевороты данное ведомство не привыкло замечать, а потому появление в приемной моего старого знакомого следователя, может быть отнюдь не случайным совпадением. Да, расслабился ты, братец! Тут, поди, на каждом квадратном сантиметре по одному микрофону, а может быть, и миниатюрные телекамеры имеются. Надо бы осмотреться осторожненько. Кстати, если эти ребята уже начали игру против меня, то, наверняка, провели душевную беседу с Хорьком, пообещав ему за содействие приличный участок земли с домиком, да пенсионное обеспечение до конца жизни. Нет, определенно верить никому нельзя!».
Максим прилег и начал, не поворачивая головы, одними глазами осматривать все подозрительные участки спальни. Очень скоро его подозрения подтвердились. Первый «клопик» был вделан в ножку пепельницы, стоящую на журнальном столике. Цвет ее едва заметно отличался от двух других. Вскоре обнаружились еще два микрофона, а вот телекамер не было. Обезвредить находки не составило особого труда. Аккуратно положенные на них вещи снизили чувствительность. Теперь можно было приступать к операции. Короткий надрез и «горошина» упала на маленькую тарелочку. Активировать ее нужно уколом обыкновенной иглы в миниатюрное отверстие, после чего биомеханизм будет расти, и преобразовываться в течение сорока минут. Кроме того, нужно отыскать массивную металлическую платформу, закрепить на ней полученное устройство, и установку по нуль – транспортировке можно считать готовой.
Максим обратил внимание на огромное металлическое блюдо с гравировкой чьего-то фамильного герба на поверхности. Оно висело на стене и крепилось очень просто, так что снять его бесшумно не составило труда. Положив на тарелочку рядом с «горошиной» несколько бесполезных вещей, необходимых ей как питание для роста, Максим вышел в прихожую, заглянул в коморку, где на диванчике, свернувшись калачиком, по-прежнему похрапывал Хорек. «А ведь я даже не знаю, как его зовут по настоящему, – подумал Максим. – Интересно, а сам-то он помнит свое имя, или уже забыл. Кличку получил еще в детстве, так что, вполне возможно, она стерла имя, данное родителями».
