Тайна Мёртвого Озера - Ирина Югансон
В одних лавчонках царил таинственный полумрак, а духота, насыщенная ароматами восточных курений, доводила до головной боли. Дверной проём здесь был завешен стекляшками на цветных ниточках вперемешку с бронзовыми бубенчиками, которые звенели от малейшего прикосновения.
В других, похожих на тёмные норы, застоялся затхлый запах позабытого хлама, по углам было свалено кучами не разобранное старьё – тебе нужно, вот сам и ройся, перетряхивай, авось, когда вволю надышишься пылью и переворошишь все многовековые слои, отыщешь старый башмак Зелёного скорохода, или оловянную пуговицу с камзола Витольда Первородного, или, уж на худой конец, рассохшуюся липовую бадью, в которой перемешивала пойло для поросят собственная твоя прабабка.
Магазинчики, где торговали живностью, были посветлей и попросторнее. Там рыжие белки без устали бежали в колесе, жёлтые канарейки пронзительно свиристели в тесных сетчатых клетках, пёстрые попугайчики любовались собой в круглые зеркальца и что-то одобрительно чирикали собственному отражению, в тихом уголке меланхолическая черепаха на слоновьих ногах невозмутимо обкусывала капустный лист, в пузатых аквариумах среди тёмно-зелёных перистых водорослей кружили разноцветные рыбки.
Ребята переходили от одного стеклянного шара к другому – оттуда, не мигая, глядели на них самые немыслимые водные создания. Они беззвучно разевали рты, словно пытаясь поверить людям некую тайну, потом вдруг одумывались, резко взмахивали пёстрыми хвостами и ныряли в глубь ракушечных гротов.
Были здесь рыбки усатые, рыбки носатые, рыбки пятнистые и полосатые, тонкие, словно змеи, крылатые, словно птицы, плоские, наподобие блина и надутые, будто крашенные бычьи пузыри. Представить себе было невозможно, что столько разных рыб существует на свете. И только рыбки-золотое перо не было среди них.
В конце-концов, ребята устали от тесноты и духоты, им захотелось на солнышко, на свежий воздух! А на свежем воздухе сразу вспомнилось, что в карманах бренчит кой-какая мелочишка, а в животах урчит и копошится голодный червячок, которого пора бы и заморить. А тут, как раз наудачу, подвернулась небольшая, уютная харчевня, с жёлтыми, пахнущими воском и мёдом скамьями, с клетчатыми крахмальными скатёрками и бумажными салфеточками, торчащими из глиняного петушка, словно пышный хвост.
– Что будем заказывать, молодые люди? – улыбнулась им круглолицая хозяйка в кружевном фартуке и с кружевной белоснежной короной на голове. Молодые люди заказали "что-нибудь вкусное и побольше." И им тотчас же принесли маринованную селёдочку с крошеным зелёным лучком и ломтиками ржаного хлеба. А следом – густой ароматный рыбный суп с тминными сухариками. А немного погодя – холодную треску в сырном соусе. И напоследок – сладкий черничный компот в огромных глиняных кружках.
– Уф! Всё, дышать уже некуда! – Андерс похлопал себя по поджарому животу Андерс.
– Сейчас я лопну! – прошептал Гийом.
– Жуть как обожаю тминные сухарики! – вздохнула Ильзе. – Но сейчас даже глядеть на них не могу!
– А я – черничный компот! – эхом отозвалась Метте. – Обожаю. Но не лезет.
Едва ребята вышли на улицу, их оглушило бомканье барабана, пиликанье скрипки, странные – то пищащие фальцетом, то хрипящие утробным басом голоса. Что-то интересное происходило на площади за углом.
Друзья ускорили шаг. Но когда они выбрались наконец из переулка, то лишь упёрлись носами в чужие спины, за которыми нечего было и надеяться хоть что-то разглядеть. Пришлось где ужом проскользнуть, где поработать локтями, чтобы пробраться поближе.
Посреди забитой праздной толпой площади, на раскрашенной в яркие цвета тележке высилась пёстрая тряпичная ширма. А над ширмой размахивали руками грубо размалёванные куклы. Кто-то, спрятанный за слегка колышащейся занавеской, вопил и шепелявил на разные голоса.
Куклы показывали знакомую всем с детства сказку о том, как мужик в город ходил.
Представление было в самом разгаре – деревянный лупоглазый трактирщик, уперев руки в боки, орал на незадачливого героя, что никто его тут даром кормить не собирается, а если он, простота деревенская, не хочет с голоду помереть, так пусть сначала с хозяином честь по чести расплатится. Пусть выложит чистоганом три далера за постой, два далера за ночлег, да, в придачу, далер за постель – общим счётом выходит десять далеров, и ни скиллингом меньше.
Тут какой-то шкет, давясь от смеха, ткнул Гийома острым локтем в бок: – Ой, не могу! Ну и гусь! Три шкуры с простофили содрать норовит! – и снова локтем в бок.
– Ты чего?
– Как чего? Так ведь что постой, что ночлег, что кровать с периной вместе – одна холера!
– А кроме тебя этого не понять никому, ты один здесь умный?! А ну, убери свои локти!
– Ладно тебе, ты считай лучше – три, да два да один – это с каких пор десять выходит?
– Слушай, отцепись от меня!
Как ни странно, шкет действительно отцепился и исчез где-то в толпе, шпынять других локтями.
А трактирщик за это время совсем обнаглел и шарил своей лапищей за пазухой у мужика:
– Отдавай деньги, болван, не то стражу кликну!
Тот и не противился, и только живот у него ходуном ходил от смеха:
– Хи-хо-хо! Ой, щекотки боюсь! Ой, хи-хи-котно! Не пойму, что ж ты сердишься? Разве я платить отказывался? Я ж со всей радостью, сколько скажешь, столько и заплачу. Дай хоть кошель достать.
– Ну, так выворачивай скорей карманы!
– Больно ты прыткий! Какой же осёл деньги по карманам прячет? Мы, деревенские, знаем вас, городских, и поэтому кошельки прячем поглубже. Отвернись-ка!
– Да никто за тобой не подглядывает, вот я глаза рукой прикрыл.
– Нет, давай-ка я их тебе лучше платком завяжу.
– Ну и дурелом же ты, мужик! Ну кой шут мне на тебя смотреть? Ладно, так и быть, завязывай. Только учти, я и с завязанными глазами отличу далер от скиллинга.
– Дурелом я, или нет, – мужик накрепко завязал трактирщику глаза, – но расчёт всегда веду честь по чести, и долги за мной никогда не пропадут. Ну-ка, кошелёчек, вылезай на божий свет! – Из-под ширмы появляется увесистая дубина.
– Бах! – мужик обрушивает её на голову хозяина. – Вот тебе первый далер за пыльный чулан без окон! – Трактирщик охнул и присел.
– Бум! – Дубина взметнулась снова, и трактирщик упал на четвереньки. – Вот тебе второй далер за клопов кусачих!
– Бац!– Вот тебе третий за солому трухлявую, за простыни драные! Ты куда?
Не дожидаясь очередного "далера" трактирщик нырнул под ширму.
– Я ж тебе ещё семь далеров должен!
– Мы в расчёте! В расчёте! Ты уж за всё уплатил сполна! – донеслось из-под ширмы.
– А коль в расчёте, тащи сюда супу наваристого, да пирожков горячих с требухой! Проголодался я.
– Слушаюсь, господин мужик! Сей момент, молнией обернусь! – трактирщик по пояс
