Валентин Гусев - Они были первыми
«Силы и мужество в этой работе мы черпали в живом примере своих старших товарищей», — не раз говорил Владимир Антонович.
Большим счастьем для себя он считал знакомство и совместную, хотя и непродолжительную работу с Григорием Сыроежкиным — отважным чекистом, соратником Дзержинского. Они встретились в 1928 году в Верхоянске, где в то время работал Константинов.
«…Сыроежкин приехал вечером 29 февраля 1923 года и предъявил мандат особоуполномоченного Коллегии ОГПУ Пузицкого, которым предписывалось выделить ему в помощь десять бойцов из Верхоянской добровольческой дружины… Высокий, энергичный, решительный, с поблескивавшими на груди орденом Боевого Красного Знамени и знаком «Почетный сотрудник ОГПУ», он невольно вызывал к себе уважение», —
писал в воспоминаниях Владимир Антонович.
То время в Верхоянске было тревожным: по тайге рыскали бандиты, они терроризировали население, вели настоящую охоту за активистами местных органов власти. Забот у чекистов было много и приезд Сыроежкина оказался как нельзя кстати. Он помог разработать план по выявлению и захвату главарей банд и сам принял участие в этой рискованной операции. Под видом белого офицера появился в самом логове врага и во время затянувшейся попойки выведал у бандитов места нахождения главарей и тайников с оружием. Операция прошла успешно.
Короткое знакомство с Сыроежкиным оставило глубокий след в жизни Константинова и его товарищей. Они в полной мере испытали на себе влияние яркой личности этого умного, храброго, внимательного к людям человека.
«Для нас он был, как бы олицетворением всей замечательной плеяды соратников Феликса Эдмундовича Дзержинского», — говорил Константинов. Общение с такими людьми, по признанию Владимира Антоновича, давало тот заряд сил и уверенности, который помогал успешно преодолевать трудности, встречавшиеся на долгом пути службы в органах госбезопасности. А это был ратный путь бойца, отмеченный высокими наградами Родины — орденом Ленина, двумя орденами Красного Знамени, орденом Красной Звезды. Была среди наград еще одна, очень дорогая и памятная. В постановлении ЯЦИКа от 30 декабря 1930 года говорилось, что Константинов Владимир Антонович награждается именным пистолетом «…за преданность пролетарской революции…»
В этой четкой, емкой формулировке выражена суть ратных и трудовых дел чекиста Константинова. Этим критерием выверял он каждый шаг на своем жизненном пути.
* * *…Стоит в селе Жиганске, на высоком ленском берегу, старинный деревянный домик. Здесь последние годы жил Владимир Антонович Константинов. Тихими летними вечерами любовался он неоглядной ширью великой реки, проплывающими мимо караванами судов, уходящей за горизонт тайгой, и его старое больное сердце наполняло чувство исполненного долга перед этим привольным богатым краем, перед людьми, которых он любил, за счастье которых боролся.
1984 г.
К. Федотова
ТРОПЫ ПАРТИЗАНСКИЕ
Отряд держал путь на Сунтар. Поселок был захвачен бандой Павлова, насчитывающей около двухсот человек. Дружинников было куда меньше. Но силы красных росли от наслега к наслегу: в отряд вливались добровольческие дружины.
Неподалеку от Эльгяя заметили двух всадников. На ветру развевались необычайно длинные полы их странной одежды.
— Семенов, смотри, никак бабы едут, — крикнул один из дружинников шеинскому учителю, присоединившемуся в числе других коммунистов к вилюйскому отряду.
— Не болтай, откуда тут быть женщинам, — возразил учитель.
Дружинники окружили верховых, с интересом разглядывая их чудной наряд: многие впервые видели людей в шинелях. Всадники оказались красноармейцами отряда Пястолова, уже успевшего занять Сунтар.
Это был взвод чекистов из 33-й роты ГПУ, пришедшей из Олекминска. Он имел задание командования объединить добровольческие дружины в Сунтаре, Нюрбе, Верхневилюйске и оказать помощь осажденному Вилюйску.
Партизаны стали расспрашивать о силах бандитов.
— Да трусы ваши бандиты, — отвечали красноармейцы, — только наша «бабушка» закашляет — бегут, как зайцы.
«Бабушкой» они любовно называли свой пулемет.
В поселке командование решило часть подошедших дружинников направить в разведку: они лучше знали местность. Командиры Кириллов и Михалев выделили семнадцать человек, в числе которых оказался и учитель Иннокентий Сафронович Семенов.
Едва разведчики вышли из Сунтара, как наткнулись на свежие следы от широких лыж. Видно, противник отходил, оставляя засады. Километров через пять, около одинокой юрты разведчики заметили двух оседланных лошадей. Седоков не было видно. Женщины оказали, что белые разыскивают охотника по прозвищу Буолто. Партизанам было знакомо имя этого человека. Он не раз оказывал им помощь. И если враги напали на его след, то от них пощады не жди. Надо было срочно выручать товарища.
Семенов и четверо всадников рысью пустились к соседнему аласу. Хозяин, завидев их, сокрушенно покачал головой: «Поздно прибыли».
На обратном пути нарвались на засаду. Трое дружинников были убиты. Отстреливаясь, учитель с трудом добрался до своих…
Опасаясь за Вилюйск, окруженный бандой Канина, Пястолов решил оставить Сунтар и двинулся на выручку города.
В Нюрбе красные нашли большие запасы пушнины, продовольствия, которое предназначалось для бодайбинских приисков, но не было вывезено из-за тревожной обстановки в крае. Нельзя было допустить, чтобы это богатство досталось противнику. Решено было оставить здесь небольшой отряд, а основными силами двинуться дальше — на Вилюйск…
Командование нюрбинского отряда понимало всю опасность положения и с первых же дней приняло меры по укреплению обороны. Вместе с жителями красноармейцы рыли окопы, ходы сообщения, сооружали завалы.
Доходили слухи, что в районе Сунтара Павлов продолжает накапливать силы. Разграбив государственные магазины, он каждому «добровольцу» отпускал пять аршин ситца, кирпич чая и фунт табака.
Кому-то надо было побывать в расположении противника, разведать его истинные силы.
И снова выбор пал на Семенова: знал русский язык и был родом из тех мест.
Вместе с сопровождающим он ехал двое суток почти без передышки. Дорогу часто преграждали водные потоки: весна делала свое дело. Но учитель торопился, надеясь добыть кое-какие сведения у знакомого старика. На исходе второго дня добрался до его аласа.
В юрте оказались старуха и двое мальчишек. Одного из них Семенов попросил сбегать за хозяином: он сеял ячмень.
