Ирина Шевченко - Алмазное сердце
Сану–Милисенту наш визит не обрадовал, а скорее напугал. То ли девушка ещё не отошла от страхов, то ли приехали мы слишком рано. Марта, дебелая мужеподобная женщина, горничная, кухарка и прачка в одном лице, ещё не пришла, и дверь юная целительница открыла сама, долго пред этим вглядываясь в маленькое окошко в прихожей.
— Как устроились? — поинтересовался я.
— Спасибо, хорошо.
— Как прошла первая ночь на новом месте? Никто не беспокоил?
— Нет, но… Нет, всё хорошо.
Не знаю, что она хотела сказать этим сорвавшимся «но», но ведь ничего не сказала, и я не стал заострять на этом внимания.
Пока Унго заваривал нам чай, я перебросился с девушкой парой фраз, узнал, что она хочет подыскать работу по специальности, мысленно ужаснулся, но посоветовал обратиться в местное благотворительное сообщество. Возможно, кому‑то нужен домашний лекарь.
— Или в лечебницу, — добавил, подумав. — От услуг дипломированной магессы здешние целители не откажутся.
— Конечно–конечно, — закивала Сана и отчего‑то поспешила перевести разговор на другие темы.
Таковых отыскалось не много, а значит, не было смысла затягивать визит вежливости. Я лишь дождался, пока девушка отлучится из гостиной, отодвинул из угла кадку с лимонным деревцем, подцепил отходящую от паркета дощечку и сунул свёрток с бумагами в когда‑то случайно обнаруженный тайник. Бывший арендатор дома прятал там спиртное от строгой супруги: по запаху из плохо заткнутой, забытой бутылки я и отыскал схрон, который довелось использовать только теперь.
Думаю, дэйни Милисента не будет возражать, если на днях я навещу её ещё раз, чтобы проститься, навсегда покидая город.
Отъезд из Велсинга я считал делом решённым, независимо от того, чем закончится поездка к ювелиру. Тут меня ничто не задерживало, разве что мастер Гоше скажет, что уже успел перепродать камень какому‑нибудь местному аристократу. Но я надеялся, что алмаз ещё не сменил хозяина.
Поместье Гоше раскинулось на живописнейших зелёных холмах милях в двадцати от города. О том, что холмы живописнейшие и так и просятся на холст, я узнал от долговязого веснушчатого парня с мольбертом, которого мы подобрали на подъезде к усадьбе. Он оказался племянником хозяина и пообещал показать дорогу, но кажется, специально объяснил кучеру окольный путь, чтобы как можно дольше разглагольствовать о местных красотах. Настроения мне это не испортило. Я от души похвалил и художества природы, и работы конопатого рисовальщика (жуткая мазня, но наляпано было с душой) и даже согласился взглянуть на другие картины, как только улажу дела с его почтённым дядюшкой. Когда подъехали к усадьбе, вдохновлённый моим обещанием юноша на радостях самолично извлёк родственника из недр дома и выволок на крыльцо.
Ювелир, пожилой сухопарый мужчина, скользнул по мне равнодушным взглядом, нацепил на длинный и веснушчатый, как у племянника, нос очки и поднёс к глазам визитку.
— Чем могу служить, дэй Селан?
— У меня к вам деликатное дело, мастер Гоше. Мне стало известно, что недавно вы приобрели алмаз, огранённый в форме сердца. Возможно, история этого камня вам не известна, но…
— Бриллиант в форме сердца, — скрипучим голосом отчеканил ювелир. — Чистый камень, без дефектов. Продан!
— Как? — я был готов к этому, но так надеялся на лучшее.
— Продан. Колье. Оправа из белого золота, три ряда камней, бриллианты и сапфиры.
— Кто покупатель? — я схватил человека за руку, но тут же отпустил, наткнувшись на недовольный взгляд.
— Маркиз Ликон.
— Где я могу его найти?
— В дворянских списках, — отрезал мастер, развернулся на каблуках и, не прощаясь, пошёл к ведущей в дом двери.
В город мы вернулись уже затемно. После очередной неудачи мне хотелось одного — скорее добраться до постели. Унго пошёл, чтобы заказать поздний ужин, а я поднялся в номер, взял у сопровождавшего меня лакея канделябр с зажжёнными свечами, отворил дверь и ужаснулся открывшейся с порога картине.
— Хозяина сюда! Немедля!
В комнате всё было перевёрнуто вверх дном. Явившийся управляющий ничего не смог объяснить по этому поводу и послал за стражей, а мне предложил составить опись украденного. Очевидно, подобное в этом приличном на первый взгляд заведении случалось не раз, и как себя вести служащие знали.
Может, я и забыл о чем‑то, но вроде бы ничего из вещей не пропало. А вот непоправимо испорчено было многое. У всех камзолов, плаща и куртки вспороли подкладку. Изрезали две пары сапог. Кожаный саквояж чуть ли не на ленты покромсали. Поймал бы вредителя, тоже на лоскутки порвал бы! Но, как ни странно, я не чувствовал в комнате посторонних запахов. Только свой, Унго и свежий — пришедших на мой зов людей. Даже горничная в наше отсутствие, похоже, не заходила. Ничего не оставалось, как дожидаться прихода блюстителей порядка и надеяться, что они внесут в это дело ясность.
Но вместо городских стражников явились гвардейцы и укутанный в коричневую мантию маг–дознаватель. Приглядевшись, я узнал дэя Алессандро.
— Здравствуйте, дэй Селан, — приветствовал он меня сухо. — Вам придётся пройти с нами.
— Это арест? — заподозрил я по его тону и на всякий случай убрал за спину руки. — На каком основании? Обвините меня в порче моего же имущества?
— На дэя Роджера напали минувшей ночью. И мне кажется, вы к этому причастны.
— Минувшей ночью, дражайший, я был здесь, и тому есть свидетели.
— Я имею в виду причастность иного рода, — произнёс маг вкрадчиво. — Дэй Лён–Леррон очень плох, рядом с ним неотлучно находится целитель, но мой добрый друг несколько раз приходил в сознание, чтобы сказать несколько слов. Знаете, что это были за слова? «Виктория», «бумаги», «оборотень».
Да пусть теперь что угодно говорит!
— Может, он хотел рассказать, — начал я тихо, чтобы гвардейцы не услышали, — как нанял некоего оборотня, чтобы забрать кое–какие бумаги у женщины по имени Виктория? Я могу повторить эту историю перед судьёй, если хотите.
— Будете заявлять об ограблении? — спросил толстяк, поразмыслив над моим предложением.
— Нет.
Всё равно ничего не пропало.
Но налёт на номер в свете известия о нападении на Лён–Леррона уже не выглядел выходкой умалишённого. Кто‑то что‑то искал. И я догадывался, что.
Меня отследили от Лазоревой Бухты, узнали о моей встрече с баронетом. Почему наведались сначала к нему, а не ко мне? Верно, сочли меня лишь наёмником на службе у знатного дэя, а к нему, как к заказчику, пришли за украденными документами. Но каким образом меня связали с бумагами Виктории?
— Сана! — Хоть я и был сейчас в человеческом облике, явственно ощутил, как шерсть вдоль хребта встала дыбом от нехорошего предчувствия.
