Ирина Шевченко - Алмазное сердце

— Спите, говорю. Спите.

Мои мысли ей точно не понравились бы. Дождавшись, пока прерывистое дыхание девушки сменится тихим ровным сопением, я открыл её сумку и достал шкатулку.

Остаток ночи я спокойно и не без удовольствия проспала. А с утра от моих страхов не осталось ничего, кроме стыда за устроенную истерику. Но всё же Джеду стоило ограничиться парой пощёчин — этот способ всегда срабатывает. Хотя и его метод оказался достаточно действенным, только щеки вспыхивали всякий раз, когда я вспоминала шокировавшую меня фразу.

Но когда, умывшись и одевшись, я заглянула в лежавшую у кровати сумку, кровь вновь прилила к лицу, в этот раз от злости и отчаянья.

С бешено колотившимся сердцем я кинулась в соседнюю комнату, но застала там только перестилавшую постель горничную. Сердце оборвалось. Едва переставляя ноги я возвратилась к себе, рухнула на кровать и даже не пыталась думать о том, как теперь быть дальше…

— Вы уже встали? Я заказал завтрак.

— Вы?! — рывком поднявшись, я бросилась на стоящего в дверях оборотня. — Вы… не уехали?

— А должен был? — Джед одарил меня снисходительной улыбкой.

— Но вы же… Вы забрали шкатулку!

— Да, — не раздумывая, признался он. — Но я не отказывался от своих обязательств. Спускайтесь, завтрак ждёт.

Виктория — я несколько раз повторила про себя это имя, чтобы убедиться, что теперь меня от него не бросает в дрожь — так вот, Виктория как‑то сказала, что волки хорошо чувствуют людей. Я же никак не могла раскусить одного волка. Впрочем, кусать — это тоже не моя прерогатива. Но хотелось бы знать, чего ещё от него ожидать.

А пока меня успокоило и то, что дэй Селан не собирался бросить меня в трактире.

После того, как шкатулка, открыть которую я даже не пыталась, перекочевала к метаморфу, я, как ни странно, успокоилась, и напряжение между мной и моим странным попутчиком немного схлынуло. В дороге даже отыскалось несколько нейтральных тем для разговоров. Оборотень тактично не интересовался причинами, заставившими меня покинуть Лазоревую Бухту, а я смирила любопытство и не спрашивала, какими судьбами он подался в грабители: мысль о том, что это привычное для него занятие, отогнала сразу же. Говорили о книгах, об опере, Джед вспоминал курьёзные истории из жизни столичного общества, я делилась ходившими среди магов «профессиональными» байками.

За такими разговорами время в пути летело быстрее, а сама дорога становилась намного приятнее. К третьему дню мне казалось, что я путешествую со старым, хоть и не слишком близким знакомым.

А на пятый всё закончилось. Мы приехали в Велсинг.

Экипаж остановился у калитки небольшого, стоящего особняком дома. За кованой оградой виднелась короткая, упирающаяся в крыльцо в три ступени дорожка, по обе стороны от которой красовались ухоженные цветочные клумбы. Два окна слева от входа оплетал разросшийся шиповник, а окна справа прятались за рядом стройных кипарисов.

Унго полез за багажом, но сгрузил только мой саквояж.

— Знакомьтесь, Сана, — улыбнулся Джед. — Ваш новый дом. Вы же сказали, что вам нужно жильё. Тут остались кое–какие мои вещи, но сегодня–завтра все вывезут.

Я ошеломлённо хлопала глазами, не зная, что сказать.

— Дом оплачен до конца лета. То есть ещё месяц можете ни о чем не волноваться. Хозяйство ведёт Марта, она живёт тут поблизости. Её услуги тоже оплачены. Когда Унго приедет за вещами, привезёт вам обещанные деньги. Если опасаетесь подвоха, то могу немедля выписать чек, но не хотелось бы утруждать вас походами в банк…

— Погодите, — в волнении я забыла о сдержанности и схватила его за рукав. — Не нужно денег. И дом… Это слишком щедро.

— Позвольте мне самому решать, сколько стоит ваша помощь, — невозмутимо ответил мужчина.

Так мы и распрощались.

Тайлубиец внёс в дом мой багаж, передал ключ от входной двери и пообещал вскоре прислать ту самую Марту, что ведёт тут дела. Сказал, что приедет за вещами хозяина после обеда, а пока забрал какие‑то бумаги и небольшую сумку.

— Не волнуйтесь из‑за дома, дэйни, — успокаивающе улыбнулся он напоследок. — Дэй Джед всё равно не задержится в Велсинге.

Не задержится? Значит, я всё же осталась одна.

Унго велел вознице ехать к гостинице, а сам занял место в экипаже.

— Аренда дома истекает через четыре дня, — напомнил он мне.

— Знаю.

— А с Мартой мы не успели расплатиться до отъезда.

— Да, я помню. Займись этим, пожалуйста. И нужно будет сходить в банк, обналичить несколько векселей.

Тайлубиец кивнул, о чем‑то задумавшись, а спустя минуту решился спросить:

— Вам понравилась девушка, дэй Джед?

— Нет. То есть, да, но дело не в этом. Просто хорошая девушка, а я впутал её не в очень хорошую историю. Теперь пытаюсь загладить вину. Думаю, оплаченного на месяц вперёд жилья и пары сотен грассов хватит для того, чтобы и дэйни Милисента, и моя совесть спали спокойно.

По лицу Унго было видно, что его не удовлетворил мой ответ, но меня подобное решение устраивало полностью.

— Постарайся уладить всё до вечера. А я навещу Эвана и, если всё пройдёт гладко, отправлю посыльного к Лён–Леррону. С этим тоже тянуть не стоит.

— Чудесно! — воскликнул Эван, увидев шкатулку. — Неподражаемо!

— Ещё одно заклинание, которое ты не сможешь снять? — спросил я с опаской, памятуя о «браслете» на своей руке.

— Заклинание? — поморщился старик. — Пфе! Но резьба великолепна! Мастерская работа!

— Можешь оставить ларчик себе, когда достанешь его содержимое, — снисходительно объявил я.

— Как же я достану его без ключа? — озадачился маг. — Заклинаньице‑то простенькое — считай, что и нет. А вот замочек…

— Тебя интересует замок или резьба? Сломай его, и дело с концом.

— Проще вывернуть петли.

— Значит, вывернем петли.

— Но тогда мы испортим ларец.

— Если нет другого выхода, мы испортим ларец, — подтвердил я, чувствуя, что терпение уже на исходе.

— И зачем мне сломанная шкатулка?

— Эван, — прорычал я с угрозой. — Открывай!

— Как скажешь, но сломанную шкатулку я не возьму, так и знай! Завёл моду расплачиваться со мной всякой рухлядью!

Спустя ещё десять минут таких же пререканий, защитные чары всё‑таки были сняты, а ларец взломан.

Я высыпал на стол его содержимое, отбросил в сторону потрёпанную записную книжку, скрученный в трубочку листок гербовой бумаги, ещё какие‑то документы и к своему облегчению увидел два небольших конверта. Дэй Роджер был так неосмотрителен, что гордо подписался полным именем, даже о титуле не забыл. Но чтобы убедиться в том, что подлинные не только конверты, но и письма, пришлось заглянуть внутрь, и пробежать взглядом первые строки посланий. Лишь первые — слово чести! Но и их содержания с лихвой хватило бы дэйне Авроре, ищи она повод для расторжения брака: Лён–Леррон, оказывается, был весьма красноречив в общении с дамами.