Твоё? Сделай сам - Ашаи
– Я только что жил с бродягами и не наблюдал презрения. Помощь и понимание были, но презрения – не было.
– Бездомными не рождаются, ими становятся. От них открестились все: родственники, друзья. Все эти люди так или иначе скучают по нормальной жизни. Думаю, ты для них был как фотография из молодости: в рамку и от пыли протирать.
– Возможно, – улыбнулся Лес, – но они живут своим сообществом, они приспособились, многие из них получают удовольствие от такой жизни.
Рада прижалась к писателю всем телом. Они обнялись. Вопреки ссорам и провалам, всегда найдётся человек, который несмотря ни на что останется рядом. Они оба радовались этому. Такое редко бывает, но они думали об одном и том же. Рада сказала:
– Помнишь, как ты первый раз исчез, никому ничего не сказав? Жора привёл нас к твоей палатке на берегу озера. А ты сказал, что как раз ждал нас, чтобы закатить вечеринку.
– Дааа! – Подхватил писатель. Они всегда вспоминали эту историю, когда требовалось поднять друг другу настроение. – Сначала Жора отшучивался в стиле “Ну а куда ещё человек по имени Лес мог уйти?”. Но потом он поведал свою восхитительную логическую цепочку: “Последний раз тебя видели в театре в туристической куртке. Потом я вспомнил, как накануне ты спрашивал у меня про резиновые сапоги в подсобке. Сложив эти два факта, стало ясно, что нужно искать за городом. На велопарковке не было твоего велосипеда, следовательно, ты вряд ли уехал далеко. В пригороде мы насчитали несколько мест, где ты отдыхал, но чаще всего здесь, у озера.”
– Ночью ты договорился с местными на счёт лодки, чтобы покатать нас, а вёсел в ней не оказалось!
– Пришлось взять вёсла из соседней лодки без спросу. Не, ну правда, не идти же снова в посёлок за разрешением!
– И где-то приблизительно в пять утра, когда все уже были достаточно пьяны, появился хозяин той лодки, из которой ты взял вёсла…
– Даа… Мужик собирался на рыбалку, а вёсел в лодке не нашёл. Мы в это время сидели на берегу и кричали песни под гитару. Он выплыл из утреннего тумана, как призрак. Грёб он стоя, потому что грёб он сиденьем!
– Он так сердился, что я думала, из-за весла он всех нас прибьёт веслом! Хорошо, что тебе удалось его рассмешить. Вылезая пьяным из лодки, ты оступился и завалился в воду. Это и вправду было очень смешно.
Они вспомнили ещё несколько баек. Кальян догорал. Рада посмотрела на часы и сказала:
– Мне пора на фитнес. Тебе сегодня лучше отдохнуть, а завтра на свежую голову подумаем о новых каналах продвижения книги.
Она помахала на прощание ручкой и рассеялась в темноте дверного проёма. Лес разложил на столе в хронологическом порядке смятые огрызки бумаги с записями, сделанными за время бродяжничества, открыл ноутбук и начал перепечатывать их на электронный носитель, попутно корректируя и дополняя новыми идеями. На эпизоде с убийством Зверы Анатольевны пальцы Леса отказались стучать по клавиатуре. Они как будто превратились в камень. Вернулись тревога и депрессия, забытые с появлением Рады. Дальше так продолжаться не могло. Лес твёрдо решил, что завтра пойдёт в отделение сдаваться.
Завтра встретило автора жаром и режущими болями в животе. Его срочно доставили в гастерологическое отделение городской больницы с диагнозом сальмонеллёз. Месяц бродяжничества дал о себе знать. Острая кишечная инфекция настигла организм, не привыкший к жизни на улице. Леса ожидала неделя антибиотиков, капельниц и затуманенного болезнью сознания.
Каждые два часа, опираясь на стенки, он ковылял в общий туалет, интерьер которого больше соответствовал заброшенному заводу на Вертолётке, а не медицинскому учреждению. Тусклое освещение, волнообразный пол из потрескавшейся мелкой плитки, местами наспех замазанной цементом, облезшие трубы вдоль стен и стены с чёрно-ржавыми подтёками от этих труб. И хотя за стерильностью помещений следила всё убивающая хлорка, казалось, что здесь можно подцепить заразу похлеще имеющейся. “Так мне и надо,” – думал Лес в полубреде, когда живот скручивало, а кишечник, казалось, вот-вот вывернется наизнанку. Боль воспринималась как наказание за преступление.
Рада и в этой ситуации поддерживала друга. Очнувшись от продолжительного сна в своей палате, Лес обнаружил сменную одежду, прижатую сверху ноутбуком, зубную щётку, пасту и всё в таком духе. Набор необходимых вещей лежал на стуле рядом с кроватью. Рада навестила его, пока он дремал. Лес приподнял ноутбук и из-под него на пол плюхнулся сегодняшний номер журнала “Остриё”.
Он примерно знал, чего ожидать, поэтому сохранял безмятежность. Обложка ничего не предвещала – обычные пёстрые заголовки поверх коллажа из иллюстраций. Лес перелистнул обложку. С первой страницы, сложив руки на груди, невозмутимо и уверенно на него смотрел Дай. Он отпустил чёрную бороду и теперь выглядел ещё опаснее. Статья была продолжением предыдущих двух, но уже в хвалебном стиле. Провокация, которую Дай устроил в Театре Драмы, преподносилась в ней как “уникальная черта его характера и характера его произведений”. Дальше в наилучшем свете представлялись его книги. Это была чистая реклама. “Будущие бестселлеры” – так было про них написано. Автор: Елена.
То, что раньше только предполагалось, теперь стало для Леса очевидным: Дай и Лена вместе. Он уже не искал утешения для себя: случай с Зверой Анатольевной сделал бледным всё остальное. “Бедная Рада,” – подумал писатель и сразу позвонил ей, чтобы помочь пережить горечь расставания. Рада сказала, что видела Дая. Он появился на пороге её квартиры на следующий день после того, как Лес и Рада поссорились. В руках у Дая были розы и бутылка розового вина, в заднем кармане подкатанных джинс – контрацептивы. Уже в коридоре они начали целоваться. Дай посадил её на тумбочку для обуви и рукой дотронулся до шеи. Затем проник под кружевной лифчик. Они целовались, а пальцы его спускались всё ниже и ниже по талии к бёдрам. Рада рассказывала так мастерски, что Лес даже возбудился. В следующую секунду ему хотелось закричать в трубку: “Дорогая, сними розовые очки, он тебя обманывает!” Но Лес сдержался, чтобы не перебивать. Такие откровения он слышал от Рады впервые. Их рабоче-приятельские отношения поднимались на новый уровень. Из смартфона доносился её ровный голос:
– Когда презервативы закончились, мы забрались под одеяло, и Дай шептал мне разные нежности, чтобы у меня не началась посткоитальная депрессия. Я уже начала прощать ему долгую разлуку, как Дай сказал.
Рада понизила тембр, пародируя речь Дая:
– “Сладкая, я люблю тебя и
