Ирина Сергиевская - Искатель. 1989. Выпуск №1
— Саша, ты заметил, как директор перепугался?
Викторов кивнул довольно равнодушно, чем Сокольникова несколько удивил.
— Ну как же, — растерянно сказал он, — ведь совершенно ясно, что у него совесть нечиста.
— Еще бы, — согласился Викторов, — с чего же совести быть чистой, если ворует.
— Так, может быть… — Сокольников остановился, не договорив.
— Хватать его надо было, верно? — подсказал Викторов.
— Ну не хватать, а… Он ведь мог признаться.
Викторов отрицательно помотал головой.
— Нет. Не признался бы. Он трус, конечно, изрядный, но не дурак. Да и Зелинский не дал бы. Но даже если бы и признался — что толку? На одном признании в наших делах далеко не уедешь. Сегодня признался, завтра отказался. Слова — словами. Доказывать надо. Документально.
Все это говорил Викторов очень спокойно, отстраненно даже, будто он не оперативный сотрудник, а счетовод. Сокольникова это удивляло, но он помалкивал, пасуя перед старшинством и Опытностью Викторова и подсознательно признавая его правоту.
На следующий день опять лес считали, теперь на другом дворе. А потом Сокольников под присмотром Викторова изымал в бухгалтерии документы — толстые переплетенные тома отчетности за три года. По правилам нужно было нумеровать все страницы — просто адская работа.
В бухгалтерии завода под началом главбуха работали еще трое. Одна девушка — серенькая, как мышка, совсем незаметная — Сокольников даже не запомнил, как ее зовут. Зато другая, Света, настоящая красавица, длинноногая и стройная, попала в бухгалтерию явно по ошибке. Настоящее ее место было, конечно же, где-нибудь рядом с кинокамерой. Света сама это хорошо понимала, поэтому общалась с окружающими лишь в случае крайней необходимости и весьма снисходительно. Сокольникова она совсем не замечала, и оттого он чувствовал невольную симпатию к третьему работнику бухгалтерии — парню одних с ним лет по имени Сева. Этот Сева был человеком добродушным и общительным, часто улыбался, и некрасивое лицо его с близко посаженными глазами, тонким ртом и огромным носом скоро стало казаться Сокольникову даже не лишенным приятности.
Сева тут же сообщил, что окончил финансовый институт и работает по распределению на заводе второй год. В ответ Сокольников незаметно для себя тоже разговорился. Рассказал, что и он — недавний студент, работал в КБ по распределению, а в ОБХСС попал по направлению комсомола. Сева стал допытываться, интересная ли у Сокольникова работа. Тому неудобно было признаваться, что трудится он всего третий день. Приходилось отвечать на Севины вопросы сдержанно, напускать больше туману, и Сева скоро с уважением отступился.
С Викторовым в ту пору они виделись редко. Тот ходил где-то по заводу, приносил новые вороха документов, с кем-то разговаривал и лишь изредка появлялся в бухгалтерии, чтобы подсказать, что и в какой последовательности должен делать его помощник. Все, что происходило в эти дни, было обыденным и скучным. Сокольников все реже представлял себе сцены поимки преступников с поличным, картины мастерских допросов, после которых матерые хищники раскаиваются и дают показания. Тянулась какая-то серая рутина. У Сокольникова даже к Зелинскому понемногу стало меняться отношение. Тот довольно часто забегал в бухгалтерию за разными справками, пошучивал с главбухом, Севой, Светой и самим Сокольниковым — причем обходился без насмешек и панибратства.
Однажды пришел Викторов и сказал:
— Олег, пойдем изымать сторожевую книгу.
Сторож с линзами-очками как раз выпускал с территории машину, груженную досками. Он взял у водителя накладную и поднес вплотную к своим очкам.
— Совсем ничего не видит, — сочувственно сказал Сокольников.
— В том-то и дело, — откликнулся Викторов, имея в виду еще что-то.
Фамилия сторожа была Скоробогатов. Когда Викторов попросил отдать книгу, лицо у того сделалось гневным и обиженным.
— Без указания не могу, — заявил он.
— Есть, есть указание, — подтвердил Викторов, — директор лично распорядился.
— Я ничего не знаю.
— Ну позвоните ему. — Викторов устал и не хотел препираться.
Сторож снял телефонную трубку и внезапно согласился.
— Забирайте. Пожалуйста.
Викторов полистал толстую и здорово замусоленную тетрадь.
— Вы сюда все машины записываете?
Некоторое время сторож оскорбленно молчал. Казалось, вопрос так возмутил его, что он и дар речи потерял.
— А как же иначе? — сказал он наконец. — Как бы вы хотели?
— А груз проверяете?
Прошла, наверное, целая минута, пока Скоробогатов ответил.
— Так, может, мне вообще не надо проверять? А вы как думаете!
Сегодня Сокольникова не задевал его тон. Сторож изо всех сил старался рассердиться, показать свое презрение, но получалось у него очень неловко, даже смешно, как всегда бывает у робких, не уверенных в себе людей. Он пытался придумать слова пообиднее, поязвительнее, да получалось все невпопад. Скоробогатов понимал это и волновался все больше.
— У вас какая группа? — тихо спросил Викторов.
— А это… к делу не относится. Вторая группа у меня! Вам это знать ни к чему! — нервно и отрывисто говорил Скоробогатов.
— Да я просто так спросил. Скажите, не может быть такого, чтобы в накладной было записано одно, а вывезли другое?
— Что другое-то? Компот с вареньем? Я все контролирую. Не может быть! Исключено. Есть еще вопросы?
— Вторая группа инвалидности, — в сердцах сказал Викторов на улице. — Они его специально по всему городу искали, это точно. Какое там варенье — слона вывезти можно, если только под фанеру покрасить!
Оказалось, что главбух наконец закончил свой отчет. Выходило, что пиломатериалов и всяческого леса на заводе в наличии имелось на сорок шесть тысяч рублей меньше, чем по бумагам.
Пришел Зелинский, быстро поглядел отчет и авторитетно заявил:
— Это ошибка. Быть такого не может.
Он, кажется, даже сочувствовал Викторову и Сокольникову.
— Мы посмотрим, — только и сказал Викторов, засовывая бухгалтерский отчет в свою папку.
Сегодня Сокольников впервые в жизни ехал в настоящей оперативной машине с сиреной и рацией. Машину вызвали, чтобы перевезти изъятые документы: в руках такую кучу унести было невозможно.
Когда все книги перетащили, их кабинет стал похож на изрядно запущенный архив. На подоконнике, на сейфах и телефонном столике, в шкафу для одежды лежали тома. Все это надо было внимательно прочитать.
— Ну вот, — удовлетворенно сказал Викторов, оглядев кабинет. — Теперь давай подумаем над тем, что мы имеем и что будем делать дальше.
