Станислав Валах - Партизанские ночи
Вскоре после покушения в Борах мы решили совершить нападение на железнодорожную станцию Хелм Вельки в Пщинском районе.
4 января 1944 года мы вышли из либёнжского бункера, лежавшего примерно в пятнадцати километрах от Хелма Вельки.
Лунная ночь не способствовала нашим намерениям. Крепкий, почти двадцатиградусный мороз вызывал громкий хруст снега под ногами. После двух часов форсированного марша добрались до станции Хелм. Укрылись в каком-то сарае. На станции все еще было оживленное движение. Мы опасались, что на вокзале окажутся пассажиры, а среди них непременно найдутся полицейские, солдаты вермахта или вооруженные штатские.
«Вицек» вызвался пойти в разведку. Он отдал винтовку одному из нас и направился к станции. С тревогой дожидались мы его возвращения, прислушиваясь к проезжающим поездам. Вернулся «Вицек» по своему обыкновению улыбаясь. Сообщил, что на перроне вертятся баншутцы, но они, вероятно, уедут двенадцатичасовым пассажирским поездом. Полно на перроне и штатских, Мы решили дождаться отхода поезда.
Холод давал о себе знать. Сначала, разогретые ходьбой, мы его почти не замечали. Я понимал, что вынужденное бездействие сильнее всего выматывает нервы.
После полуночи мы с «Вицеком» снова пошли в разведку. В зале ожидания дремало несколько пассажиров. Баншутцы сидели у дежурного по станции, занятые разговором. Карабины их были прислонены к стене. Момент был очень удобный для нападения.
«Вицек» побежал в сарай за остальными. К моменту прибытия гвардейцев положение не изменилось. Я быстро распределил задания: я с «Вицеком» и «Валеком» врываюсь внутрь, «Куна», «Виктор» и «Збышек» остаются снаружи и прикрывают нас. У каждого партизана было оружие, мы прихватили также топоры и ломы для уничтожения оборудования.
Через дверь, выходящую на перрон, мы ворвались в помещение дежурного по движению. Наведенное на немцев оружие и крики «Хэнде хох!» возымели свое действие. Баншутцы повскакивали с поднятыми руками.
Однако испуг ошеломленных стражников длился недолго. С поднятыми руками они попятились к степе, у которой стояли их карабины. Но тут заговорили наши двустволки и пистолеты.
Лампочки гаснут. Мы не видим стражников, слышим только их стоны. Тут же хлопает дверь соседнего помещения. Это, по-видимому, один из стражников. Друг друга мы различаем только по голосам. Кто-то из наших вслепую бросается к стене, у которой стояли карабины, и кричит: «Оружия нет!» В темноте мы не можем стрелять, поэтому быстро выскакиваем из помещения дежурного. Снаружи два наших гвардейца прикрывают окно и дверь от атаки стражников. Мы начинаем с яростью громить приборы дистанционного управления. Под ударами ломов и топоров разлетаются сигнализационные аппараты, гнутся рычаги стрелок, со звоном вылетают оконные стекла.
В несколько минут все было кончено. Для полной уверенности наносим еще пару ударов по уже разрушенному оборудованию. Можно и отходить. В этот момент дозорные предупреждают о надвигающейся опасности: к станции движется подкрепление.
Станцию мы покинули благополучно. Далее двигались вразброд, чтобы затруднить преследование. Уходя от света фонарей, мы пробежали немногим более пятидесяти метров, когда вслед нам защелкали выстрелы. На фоне освещенного лупой снега наши фигуры были отчетливо видны. Бежали мы по направлению Пжемши, а затем свернули влево к ближайшему лесу.
Гитлеровцы вели интенсивный огонь. До леса было уже близко. И тут кто-то застонал и выругался.
— Попали в меня!
По голосу я узнал «Виктора». Шатаясь, он продолжал бежать. «Вицек» и «Куна» подхватили его под руки. Путь нашего отхода отмечали темные пятна крови. Только в лесу мы смогли заняться раненым. «Куна» скинул рубашку и порвал ее на полосы. Во время перевязки «Виктор», которому пуля пробила грудь, повторял прерывающимся голосом:
— Оставьте меня… спасайтесь сами… лучше добейте меня…
Перевязывать рану помогали почти все, кровь «Виктора» стекала по нашим рукам.
В эту минуту, хотя нам и грозила опасность, никто не думал о себе, о том, чтобы выполнить его просьбу. Мы должны были спасти товарища.
— «Виктор», что ты мелешь? Ты будешь жить. Мы спасем тебя и отомстим за тебя!
Сменяя друг друга, мы вели его под руки. Так прошли лес, но «Виктор» чувствовал себя все хуже. Иногда он совсем терял сознание, а когда приходил в себя, то снова принимался за свое:
— Оставьте меня здесь! Добейте!
Мы отошли от станции уже километра на два. Погони не было слышно. Проходя мимо какого-то дома, взяли обломок лестницы. Трое гвардейцев, сняв с себя куртки и пальто, уложили их на импровизированные носилки для «Виктора». Несли мы его с большой осторожностью. Нам удалось беспрепятственно добраться до берега Пжемши. Перед нами текла черная вода, в которую спускались все отбросы бассейна и Силезии. Несмотря на холод, решили перейти реку вброд. Это был неприятный, но наиболее безопасный способ перебраться на другой берег. К тому же это значительно сокращало нам путь к либёнжскому бункеру.
— Подождите здесь, — сказал я. — Поищу брод.
Я сбросил одежду и на двадцатиградусном морозе даже не почувствовал холода. Привязав узелок с одеждой к одному из ружей, вошел в воду. Сильным течением меня начало сносить, а ближе к середине реки я уже не чувствовал дна под ногами. Оружие и одежда намокли. Спасаясь, я поплыл. Несколько взмахов руки, и у меня снова грунт под ногами. Нет! Здесь «Виктора» нам не переправить. Я продолжаю брести к противоположному берегу.
Выйдя из воды, почувствовал страшный холод. Ступни ног примерзают к снегу. Я становлюсь на приклады ружей и на сапоги, одновременно пытаясь выжать одежду. Сначала рубашку. Пытаюсь ее надеть. Она топорщится как накрахмаленное белье. Прошло довольно много времени, пока я окончательно оделся. Потом, чтобы разогреться хоть немного, сделал несколько упражнений.
Тем временем луна скрылась за горизонтом. Теперь я уже не вижу оставшихся на противоположном берегу гвардейцев. До меня доносится только их крик:
— Эй, «Здих»! Ты жив?
Я кричу в ответ:
— Здесь реку не перейти. Идите на мост в Хелмеке. Я пойду впереди. В случае чего — стреляю. Тогда вы отходите и где-нибудь попробуйте переправиться.
— Хорошо! — кричит в ответ один из солдат.
Я тревожился за товарищей, а особенно за «Виктора», для которого переправа через ледяные воды Пжемши была равнозначна смертельному приговору. Я осторожно приблизился к мосту. Никого. Вздох облегчения и радости. Мост был свободен от зеленых мундиров. Спустя несколько минут гвардейцы оказались рядом со мной.
