Арсений Малинский - Линия перемены дат
— Давайте возвратимся, — решил, наконец, следователь. — Доложите своему начальнику, что решением начальника управления по согласованию с Гориным вы прикреплены ко мне на все время, пока это будет нужно. И ни слова никому. Сейчас идите отдыхайте.
«Неудача. И какая неудача. Спокойней, Сергей, спокойней», — убеждал себя Феоктистов, меряя крупными нервными шагами свою узкую небольшую холостяцкую комнатку. Потом присел к столу, сдвинул в сторону в спешке оставленную неубранной посуду и изрядно черствый кусок хлеба и начал по памяти набрасывать на листке бумаги схему поселка и примыкающей к нему береговой черты.
«Не мог ли этот человек идти с расположенного севернее по побережью рыбацкого поселка «Отрадное», или с юга со стороны базы на полуострове Адмиральском? Кто же тогда он? Какая была причина к устранению бригадмильца?»
Следователь живо вспомнил болезненное, напряженное лицо юноши и его усилия оказать ему, следователю, помощь. При мысли об этом в груди старшего лейтенанта потеплело. «Молодец!» А звонок женщины-врача о поведении больного после его ухода, о сказанной им фразе? Парень, оказывается, не все сказал. «Видел повязку на моей руке, когда свет фар машины из-за дальнего поворота осветил нас… Ватник впереди был сухой или немного вымочен, а спина блестела, совсем мокрая».
— Так, так. А могло это быть, если он шел с севера или юга? Это смотря с какой стороны дул ветер…
Следователь снял трубку телефона:
— Феоктистов. Пришлите дежурную машину.
Дежурный метеоролог обсерватории был несколько смущен запоздалым визитом необычного посетителя. Держа в руках удостоверение Феоктистова, он долго вызывал квартиру начальника обсерватории, препирался с кем-то из его домашних и, наконец, видимо, успокоенный звуками начальничьего голоса, вернул удостоверение старшему лейтенанту.
После этого он быстро отыскал в сейфе необходимый журнал, перелистал страницы и набросал на бланке: «…июля 07-12, ветер зюйдовый, 12.42—23.05 — зюйд-зюйд-ост» и размашисто подписался.
— Все?
— Отлично, — веселым тоном поблагодарил дежурного Феоктистов и подошел к карте, висевшей на стене.
«Итак, этот человек не мог идти с севера. Если бы он шел так, то должен был бы часть пути делать лицом к ветру и его одежда была бы равномерно мокрой спереди и сзади». А с юга? — вырвалось у Феоктистова вслух.
— Что с юга? — поинтересовался дежурный, решив, что вопрос относится к нему.
— Да так, ничего. Это я про себя, — отвел вопрос Феоктистов. — Спасибо. Счастливо дежурить…
На телефонный звонок заведующий базой рыбокомбината на Адмиральском полуострове сообщил к утру, что все рабочие на местах. Посторонних он лично не замечал в районе базы. Это было уже кое-что, но чертовски мало. В самом деле, не мог же знать заведующий базой, кто ходит в этом районе. Особенно сейчас, когда все люди предпочитают отсиживаться в домах.
Время затягивалось. Феоктистов отлично знал азбучную истину: время работает не только на следователя, но больше против него. Утрачиваются и исчезают следы, сглаживаются из памяти очевидцев события, а преступник получает простор для действий по уничтожению следов или просто успевает исчезнуть. Позже дело принимает затяжной характер. Неотвратимость наказания отодвигается…
Если бы кто-нибудь сейчас вот спросил у Феоктистова любую деталь местности по карте, он о ней легко мог рассказать с закрытыми глазами. Он знал, что единственная удобная дорога с базы в поселок подходит к поселку не с востока, а с юга. Этой дорогой и пользуются рабочие базы. Это не смущало Феоктистова. Человек, следы которого он должен был отыскать, судя по тому, как он расправился при помощи кастета с Кондаковым, был из тех, которые не ходят дорогами честных людей. В конце концов он ведь мог идти этой дорогой, а потом свернуть с нее и выйти на восточную окраину поселка. Феоктистов понимал, почему этот человек избрал именно восточную сторону поселка. Здесь аптека и чайная. Здесь легко, выждав время, пройти, не вызвав недоумения, откуда идет человек. Ну, заболел или пошел выпить немного под дождик. Здесь, понятно, появлялось много прохожих в такую погоду. Да, как много еще надо думать и делать…
Теперь уже было все-таки легче. Незнакомец, который наткнулся на Кондакова, пришел откуда-то с юга. Это наиболее вероятное направление его пути.
Сержант Волощук не без удивления отметил утром, что следователь без колебаний направился на юг. Потом сержант начал ругать себя.
«Надо же было мне самому подумать и доложить старшему лейтенанту. А так он от других узнал…»
У сержанта были основания злиться на себя. Он забыл сообщить следователю, что здесь иногда, чаще в хорошую погоду, ходят рабочие с рыбобазы напрямик. Такой путь короче примерно на одну треть… «Действительно, — думал сержант, — если человеку надо было спешить, он мог и эту дорогу избрать, хотя она и небезопасна, чтобы быстрее добраться к поселку».
— Что это у вас такое пасмурное лицо, сержант, под стать погоде, — осведомился у спутника Феоктистов.
— Да вот думаю я об одном сейчас. Мысль пришла, Сергей Сергеевич. Забыл я сказать вам вчера. А ведь знал и не сообразил, олух. Этим путем ходят иногда рабочие с базы рыбокомбината. Отсюда напрямик ближе, чем по дороге. Не было бы дождя, можно, пожалуй, было даже тропку различить. А вы не знали? Может, идем мы не туда? — заглянул он в лицо следователю.
Феоктистов остановился и прищурил глаза. Сквозь густую сетку дождя перед ними уходила в туманную даль прерывистая линия закраины плато. К востоку от них и где-то внизу глухо шумел прибой, заглушая невнятный однообразный ропот, дождя. Голые скалы… Лишь кое-где искореженный ветрами стлался по земле куст ольховника или ствол кедрового стланика с казавшейся совсем черной под дождем хвоей.
«Да. Сказанное сержантом несомненно имеет значение. Настолько большое, что невольно думаешь: не на ложном ли ты пути, следователь? Пусть так. Все же надо проверить до конца».
Отерев мокрое лицо стынущими ладонями, Феоктистов решительно двинулся вдоль обрыва.
— Дойдем до базы. Кстати, узнаем, насколько точны сведения заведующего о месте нахождения его рабочих, — успокоил он сержанта.
Феоктистов хитрил. Слишком живо запомнил он рассказ молодого котельщика с верфи. Кроме того, такой превосходный признак, как мокрая со спины телогрейка неизвестного, нельзя сбрасывать так просто со счетов.
— Давайте держаться ближе к краю обрыва, — предложил он сержанту. Волощук, по воспитанной годами службы привычке повиноваться, последовал за старшим лейтенантом, не решаясь сказать, что уж такой дорогой у края обрыва, где много расселин, идти вряд ли стоит. Какие уж здесь следы…
