Семен Стрельцов - Белые призраки
Обратившись к старику, Кузнецов спросил, указывая на Валентина:
— Знаете этого командира?
Старик внимательно взглянул и просиял:
— О-о! То есть тэн добжи пан партизан-командир!..
— Ну что я сказал? — обернулся ко мне Кузнецов. — Я сразу почувствовал «почерк» Семенова!
— Молодец, Валентин! — не удержался я. — Местные жители о тебе хорошо отзываются.
— Служу Советскому Союзу! — весело ответил Семенов.
* * *Здесь Медведев остановил свой рассказ, какая-то новая мысль овладела им.
— Знаешь, — произнес он задумчиво. — Я думаю, это было здорово, что партизаны в те годы были рядом с нашими людьми, страдавшими в оккупации. Ведь дело не только в том, что мы били врага. Дело и в том, что это помогало нашим людям выстоять. А сколько было радостных минут… Вот хотя бы концерт, который устроил Валька Семенов и его друзья для детей. Отличный получился концерт!.. Послушай!
…Был канун Нового года — года, в котором ждали конца войны, победы, прежнего счастья, года, за неисчислимыми муками, бедами и лишениями военных лет казавшегося таким далеким.
Отряд Дмитрия Медведева расположился в окрестностях большого украинского села Верхополье, а вокруг, в соседних селах, стояли крупные гитлеровские гарнизоны.
Утром в хату, служившую квартирой и штабом Валентину Семенову — командиру группы разведчиков-кавалеристов, с шумом вошли его друзья Мажура и Сергей Шишмарев.
— Валентин! — пророкотал Мажура, разгоняя рукавицами белые клубы морозного воздуха. — Ты знаешь, какой завтра день?
— Предположим, — усмехнулся Семенов, — канун Нового года.
— Так вот, — возбужденно зачастил вступивший в разговор Сергей Шишмарев, — мы пришли к вам, товарищ командир, с предложением: хотим отметить наступление Нового года. Очень хорошо бы провести здесь в деревне новогодний вечер для детей, маленький такой детский праздник. И родителей пригласить. Все-таки четвертый год под немцем. Натерпелись они всякого. Да еще кое-что мы придумали.
— Неплохо, — с одобрением сказал Семенов, — а какая все же программа вечера?
— Первым номером нашей программы, — зычным голосом, явно подражая эстрадному конферансье, заговорил Мажура, — два усиленных поста: на северной окраине, где проходит дорога от деревни Красновка, и другой — на дороге из районного центра Луково. Это чтоб детишкам праздник не испортили.
— Первый номер программы, — сказал Семенов, — принимается с небольшой поправкой: пост на дороге, ведущей к селу Луково, будет усилен двумя ручными пулеметами, а с севера, на крыше старой мельницы поставим дополнительно пост с минометом, для незваных гостей.
— Правильно! — засмеялись Мажура и Шишмарев, и программа вечера тут же была рассмотрена во всех деталях.
«Гвоздем» ее, несомненно, должно было стать выступление Максима Грекова, бойца одной из медведевских опергрупп.
Минер Греков к этому времени из семнадцати вражеских эшелонов, уничтоженных одной из групп медведевцев, на свой «личный счет» записал восемь составов с гитлеровскими солдатами, офицерами и техникой.
До войны Греков учился в театральной школе. Он охотно согласился приехать на новогодний вечер в Верхополье. С его командиром об этом договорились заранее.
Новогоднего вечера с участием «настоящего артиста» с нетерпением ожидали как ребятишки, так и все взрослые.
И вот он наступил, этот вечер.
В самую большую избу села набилось много народа. Тесно. Приподнятое настроение, улыбки. Дети очень быстро перестали стесняться, зачарованно рассматривали маленькую елочку, украшенную самодельными игрушками, а на вершине елки — пятиконечная звезда! Изредка они украдкой посматривали на дверь — когда же появится Дед Мороз? Партизаны, глядя на ребят, тоже оттаяли, на несколько мгновений забыв, где им приходится встречать этот добрый праздник.
Широко распахнулась дверь, и на порог вступил партизанский Дед Мороз — Мажура. Он был в тулупе, меховой шапке, в валенках, во все стороны топорщились седые усы и борода, а из-за спины выглядывал большущий мешок с подарками!
Деда встретили шумными, радостными возгласами. Ребятишки окружили его со всех сторон, помогли сиять со спины мешок, наперебой его расспрашивали, не было ли ему холодно в пути, и как он их нашел, и… скоро ли придет Красная Армия.
Дед Мороз долго откашливался, потом глухим голосом стал рассказывать о том, как встречают Новый год школьники на свободной советской земле, пообещал, что скоро, очень скоро Красная Армия прогонит фашистов с нашей земли. Потом развязал мешок и стал раздавать подарки.
Скромные партизанские подарки! Весь трофейный сахар, мед, консервы были разделены на тридцать две равные доли — по числу гостей. Из кусков разноцветной бумаги, которая нашлась у учителя, партизаны смастерили десятки хлопушек, лошадок и человечков. Все это Дед Мороз жестом фокусника доставал из мешка, подзывал какого-нибудь мальчонку или девчушку и под веселые звуки баяна торжественно им вручал.
Как радовались ребятишки! Они прижимали к себе игрушки и банки с консервами и в восхищении смотрели, как улыбающийся Дед Мороз доставал все новые и новые подарки…
Вот начался концерт. В избе было уютно и непривычно светло — ярко горели две замечательные лампы — маленький шедевр «заведующего осветительной частью» комсомольца Сергея Шишмарева. Лампы он специально для вечера смастерил из металлических снарядных стаканов к противотанковой пушке, не забыв насыпать в них сверху соли, чтобы пламя было ровное.
Пел Мажура, минер Сорокин декламировал стихи и басни Крылова, старшина группы показывал фокусы, а Максим Греков плясал.
Как он плясал!
Глинобитный пол буквально пружинил под ногами танцора. Максим то взлетал к потолку и будто парил там, то волчком, к удовольствию всех присутствующих, выкручивал на полу затейливые вензеля, то рассыпал мелкую дробь залихватской чечетки, то, вдруг охнув, хлопнув себя ладонями по сапогам, снова взмывал ввысь. И еще больше детей забавляло то, что тени от пламени самодельных светильников тоже, как веселые чертики, прыгали за Грековым по стенам и потолку.
Ребята ожили. Счастье светилось на их раскрасневшихся худеньких личиках. Они заливались смехом, хлопали в ладоши, пускались в пляс.
Вот уже Мажура, организовав детский хор, дирижирует шомполом трофейной винтовки, и все громче раздается:
«С нами Ворошилов, первый красный офицер…»
Вечер в разгаре.
Шишмарев, переглянувшись с Семеновым, незаметно уходит проверить посты и сменить караулы.
В углу, возле печки, в полумраке сидит хозяйка хаты.
