Роберт Крафт - Икс-металл

Но, когда настал этот роковой день, признаюсь, все вылетело у меня из головы.

Ровно две недели спустя после того, как мы были объявлены «кази», то есть заслуживающими быть оставленными в живых, а многие из вулодов всех категорий — «макази», то есть подлежащими смертной казни, состоялся кровавый праздник.

Вулоды называют эти праздники «днями богини Санниа». Я же назвал бы их лучше и определеннее днями душегубства, днями массового кровожадного, зверского помешательства.

Судите сами.

С утра весь город вулодов был украшен цветами, и все население облеклось в праздничные одежды.

Около полудня все население стеклось к храму Санниа, беспощадной богини Адского Потока. Нас троих привели туда же и впустили внутрь храма, поместив в какой-то ложе. Через минуту толпы вулодов заполнили внутренность огромного храма, заняв места на ступенях колоссального амфитеатра.

Когда все разместились, загрохотал гром, засверкали молнии, или, правильнее сказать, последовал ряд вспышек магния, знакомого жрецам Вулоджистана не хуже, чем нашим фотографам; над ареной заклубился густой дым, поднимавшийся из почвы. Дым рассеялся, и я увидел, что в центре арены пола уже не было. Он был сдвинут в сторону. И теперь передо мной была пропасть, русло огненного потока лавы. Только здесь и там над потоком висели выдвижные мостики.

Загремели трубы, загрохотали большие барабаны, и жрецы привели к мостикам около двух десятков человек, среди которых я сразу опознал всех тех злополучных вулодов, коих постигло признание «макази».

По данному одним из жрецов сигналу эти несчастные взошли на мостики, и один вслед за другим стали сбрасываться в Адский Поток, мгновенно пожиравший их тела.

Иные просто сбрасывались с высоты в поток лавы, другие делали сальто-мортале. Одни погибали молча, другие, свергаясь в пропасть, радостно кричали что-то, посылали, по-видимому, приветствия остающимся в живых.

Толпа отзывалась на эти крики бурными аплодисментами, словно тут не погибали ужасной смертью люди, а исполнялись замысловатые номера циркового представления.

Гармония, впрочем, была нарушена двумя жертвами.

Первый диссонанс внес тот самый рабочий «макази», который помешался еще при осуждении. Он бессмысленно смеялся и нестройным голосом пел песни, но не хотел прыгать в огненную бездну. Тогда один из жрецов сильным толчком в грудь сбил его с ног. Сумасшедший упал на помост. Тот же жрец сбросил его в бездну ударом ноги в бок. И я от души пожалел, что безумный не увлек за собой в бездну своего палача.

Минуту спустя подошла очередь броситься в бездну молодой и красивой девушке. Она неверными шагами прошла по мосту до края, остановилась, дико вскрикнула и, закрыв лицо руками, попятилась. Жрецы как-то прозевали это, и их жертва проскользнула назад в толпу, где были ее родственники, ее друзья. Я ждал, что они, эти близкие осужденной ни за что на гибель девушки, сомкнутся вокруг нее, спасут ее. Но как жестоко ошибался я! Как плохо знал я этот проклятый род человеческий! Десятки рук протянулись к искавшей спасения девушке. Миг — ее подняли на воздух и, словно котенка, швырнули в поток лавы…

А кругом ревела толпа, выражая свое негодование, свое презрение к существу, отказавшемуся подчиниться бессмысленному, преступному приговору проклятых фарисеев, жрецов, этих лицемерных палачей!

— Скажите, о, скажите мне, что это все — одна декорация! — со стоном схватил я за руку Леонара.

Но тот угрюмо ответил мне:

— К сожалению, нет, не декорация! Люди действительно погибают на наших глазах. Но мы ничем не можем помешать им.

— Это ужасно! Это отвратительно! — твердил я.

— Да, не из приятных зрелищ, — пожал плечами Леонар. — Но что же делать? Сидите смирно, Шварц! Все кончено! Сейчас начнется другой, и, должно быть, более интересным номер.

В самом деле, как только погиб последний из «макази», жрецы объявили, что сейчас богиня Санниа во плоти покажется своим верноподданным.

Мгновенье спустя от находившейся прямо против нас стены храма над огненным потоком словно отвалилась круглая шайба и повисла над лавой на петлях. Из образовавшегося в, стене отверстия с молниеносной быстротой выдвинулся мостик. И я увидел существо, лежавшее на этом мостике. Господи!

За что Ты прогневался на меня? Почему Ты не дал мне ослепнуть раньше?

Зачем Ты привел меня в это проклятое тобой место, в этот Ад земной!

Я увидел ясно то существо, которое возлежало на мостике над бездной. До половины — человек, вторая половина — тело животного. Голова, лицо, плечи, руки, грудь — прелестной женщины. Остальное — тело тигрицы.

Но не это поразило меня. Не это, словно мечом, вонзилось в мое сердце!

Нет!

Я узнал это бледное, но прекрасное лицо. Я знал эти чистые голубые глаза, эти алые уста, эти тонкие, нежные белые руки.

Это была Алиса Барлоу, моя пропавшая без вести невеста.

Дрожащими руками выхватил я из кармана мой бинокль и впился взором в это фантастическое видение.

Но нет, ошибки не было, не могло быть! Это была Алиса, или… или ее призрак?

— Ловко сделано! — не замечая моего волнения, пробормотал Леонар. — Такой номер имел бы громадный успех на любом театре. Но что с вами, Шварц? Отчего вы стонете?

— Вы думаете, это мистификация?

— Разумеется! Разве вы не видели на наших сценах живых сирен? В сирены годятся только хорошо сложенные женщины, обе ножки которых прячут в мешок, изображающий чешуйчатый хвост сирены. А тут ноги и часть туловища этой милой дамы спрятаны в половинке чучела бенгальского тигра, а к плечикам приделаны крылья.

У меня отлегло от сердца.

Но минуту спустя произошло нечто, что совершенно смутило меня.

Дело в том, что снизу, из потока лавы, вырвался клуб огнистого дыма и полуженщина, полутигрица поднялась; я видел, как исчезли черты милого лица, как чудная женская головка превратилась в голову тигра. Животное, хлеща себя по бокам длинным гибким хвостом, разинуло пасть, облизываясь красным языком, зарычало и прыгнуло назад. Шайба с грохотом захлопнулась вслед за настоящей тигрицей.

— Это не она! Это не Алиса! — в отчаянии кричал я. — Это какое-то чудовище! Ради бога, скажите мне, что все это значит, Леонар? Ведь я видел, я узнал ее! Это была Алиса!

— Какая Алиса?

— Моя… моя невеста, пропавшая без вести три года назад! Клянусь, я не могу ошибаться!

— Почему нет? Каждому человеку свойственно ошибаться, дорогой друг! Но я, пожалуй, могу допустить мысль, что эта девушка действительно попала сюда. Я и раньше питал кое-какие подозрения, порожденные разговорами с моей невестой. Эту дурочку, конечно, морочат, как и всех окружающих, как пытаются морочить и нас с вами, Шварц, разными фокусами. Мастера, большие мастера в этом деле господа жрецы Вулоджистана!