Роберт Крафт - Икс-металл

— Ну, говорите, Шварц! — обратился ко мне Леонар, когда мы остались одни.

Я в кратких словах передал ему все, что разузнал о строе жизни в Вулоджистане, о нигилите, способе его добывания, — словом, обо всем. Признаюсь, больше всего Леонара заинтересовал мой рассказ об участи объявленного «макази» Малека и его невесты.

— Клянусь, Шварц, в ваших жилах течет-таки кровь средневековых рыцарей! — похлопал он меня по-приятельски по плечу. — И вы сентименталист первой руки, право! Но ваш поступок имеет оттенок романтизма, и это мне нравится. Кстати, я и сам по существу должен был бы заниматься сейчас поэзией: писать стишки «к ней», «к луне» и так далее!

— Почему?

— Увы, я влюблен, мой дорогой Шварц! Я безумно влюблен!

— Вы, Леонар?

У француза в голосе звучали предательские нотки. Он, должно быть, трясся от сдерживаемого хохота. В нем дрожала каждая жилка, в глазах вспыхивали и гасли искорки.

— О, да, я влюблен! — становясь в театральную позу, твердил он фальшивым голосом. — Она… Ну, та, которая покорила мое сердце, это не смертная женщина, небесное создание, идеал красоты, цветок из райского сада, пестрый мотылек с поэтической душой!

— Перестаньте, Леонар!

— Хорошо, я перестану, если вам этого хочется! — согласился он покорно.

Но и это было притворством. Он был не человеком, а дьяволом. И он все время играл.

Помолчав минуту, он продолжал:

— Собственно говоря, нам осталось два пути, Шварц!

— Вы это о чем?

— А о способах выполнения нашей задачи! Предварительные отношения с вулодами нами завязаны. Теперь надо идти дальше. Вы не слепы и не глухи. Вы должны понимать, что можно тут сделать. Ясно, что мы не можем рассчитывать на какое-нибудь соглашение с Санниаси и его шайкой. Сюда, в Вулоджистан, надо прислать целую армию, конечно, с пушками, пулеметами, с бронированными автомобилями, со всякой чертовщиной. Армии придется осаждать Вулоджистан, прокладывать себе дорогу сквозь толщу скал, — словом, совершить гигантское предприятие, которое, разумеется, под силу не какой-нибудь хотя бы и чертовски богатой частной компании, как ваш «Кэннинг и Компания», а разве только целому государству. Да и то, надо признаться, что по естественным условиям местности, пустыня, скалы, нигилит и так далее, даже сама Англия при нынешнем состоянии мировой техники еще не может проникнуть в Вулоджистан.

Ей придется подождать, покуда она соорудит целый воздушный флот. С воздушными крейсерами и броненосцами, отчего нет? Этот флот явится сюда, не обращая внимания на пустыню, обстреляет Вулоджистан, швыряя динамитные бомбы с высоты, уничтожит добрую половину наших милых вулодов, наведет на остальных панику, и тогда добьется обладания страной. Но все это музыка далекого будущего…

— Но вы сказали, что есть и другие способы!

— Не способы, а один способ! Впрочем… Впрочем, я еще не пришел к окончательным выводам. Я работаю, работаю. Но я еще на полдороге. К счастью, мне ведь удается слышать многое, чего вы слышать не можете: я понимаю речи вулодов, которые, не подозревая этого, болтают при мне, не опасаясь… Кое-что я уже наметил и даже пытаюсь действовать в известном направлении. Но покуда об этом ни слова. Слишком рано.

Скажу только, мой милый Шварц: обратите ваше благосклонное внимание на одно обстоятельство: тут жизнь существует не только на Земле или внутри зданий, но и под землей и в стенах. Поймите, в самих стенах. Тут изрыто все, буквально все. И везде и всюду — тайные ходы, переходы, подъемные мосты, перекидывающиеся через пропасти, потоки, могущие быть направленными не по руслу а, скажем, по садовой дорожке.

Вы видите эту колонну? Ну, она внутри пуста, как ствол тростника. Там имеется винтовая лестница. И она ведет на самый верх. И в теле статуи Победы может помещаться часовой, наблюдающий за порядком на площади.

Мы стоим на полу. А там внизу? Там — подвал. Под ним — другой подвал.

Заприте меня в этой комнате, и через час я выйду возле вашей мастерской. И выйду из брюха крылатого сфинкса, стоящего там. Понимаете, Шварц? Зарубите это у себя на носу и молчите. Но вы уже уходите? До свиданья, дружище! Помните же: надо ждать. Я тоже работаю, и, может быть, что-нибудь выйдет. Но, повторяю, я только на полдороге, хотя, признаться, сделал уже дьявольски много. И, знаете ли, что мне помогает в этом деле? То, что я влюблен, безумно влюблен! Моя милая вулодочка с голубыми глазами и льняными кудрями, прекрасная, как ангел небесный, ужасно облегчает мне мою задачу. Она любит меня, эта милая девочка, и ей так хочется поболтать со мной, а это так трудно. Ну, и она поневоле показывает мне кое-что, кое-какие пути и кое-какие секреты этой шайки шарлатанов.

— Не сверните себе шею в этой авантюре! — угрюмо вымолвил я и, пожав руку Леонара, побрел к себе домой, где меня ждали мастера вулодов.

По дороге мне пришлось задержаться: со мной встретился Малек.

— Чужеземец! — вымолвил он, подходя ко мне. — Скажи, чем я оскорбил тебя?

— Ты — меня? — изумился я.

— Да. Скажи, чем, я навлек на себя твою ненависть? За что ты обрек меня на невыносимый позор? Ты снял с меня клеймо «макази», но я обращаюсь в изгнанника…

Я не знал, что ответить этому славному малому.

Постояв немного, он глубоко вздохнул, понурив голову, и побрел пробормотав:

— Впрочем, ты хотел мне добра! Я не виню тебя! Пусть боги будут так же милостивы к тебе, как они немилостивы ко мне!

Я долго смотрел вслед молодому воину.

Уже тогда, когда я был у порога моего жилища, откуда-то из кустов вынырнула прекрасная Равиенна.

Девушка змейкой скользнула мимо меня, но на лету успела шепнуть мне два слова пламенной благодарности и поцеловать мою руку, которую я не успел вовремя отдернуть.

Слава богу!

По крайней мере, одно существо в этом мрачном царстве изуверов и их жертв чувствовало себя счастливым, избавившись от смерти с моей помощью!

С этого времени и вплоть до нового дня «кази-макази» или, правильнее сказать, до «дня богини Санниа», когда должны были совершиться казни всех признанных «макази» в последнюю аудиенцию Санниаси, я работал без устали и без отдыха, и мне было почти некогда делать наблюдения над жизнью вулодов. Но все же кое-какие полезные сведения я приобрел. Прежде всего, я втихомолку занимался опытами с нигилитом. Точнее выразиться, я пробовал обрабатывать нигилит нигилитом же и выяснил, что старый нигилит оказывается значительно крепче, чем нигилит, так сказать, молодой. Таким образом я, мне кажется, отчасти разрешил загадку, раскрыл так ревниво оберегаемую вулодами тайну их мастерских.