Игорь Середенко - Китайская роза
— Как, она чувствует себя в камере? — удивленно спросил Эрик. — В чем ее обвиняют?
— Я мог бы предъявить обвинение. По двум статьям. Во-первых, она ходила обнаженной. Это не разрешено, а во-вторых, сопротивление властям…
— Но вы так не поступили?
— Да. Это особый случай. Мы хотели пригласить к ней доктора, чтобы определить степень помешательства ее сознания. Но, доктор так и не переступил порога ее камеры. Стоило нам приоткрыть дверь, как она вырвалась наружу и хотела убежать. Нас спасла вторая решетка, стоящая в конце коридора. Пришлось вызвать половину отделения, чтобы усмирить ее и вернуть в камеру. Она очень сильная и ловкая. Доктор сделал заключение о том, что она невменяемая. Он сообщил мне, что именно по этой причине она обладает большой силой. Некоторые психически больные люди способны проявлять сверхчеловеческую силу и вести себя неадекватно.
— Я могу с ней повидаться? — неожиданно спросил Эрик.
— Нет. Это невозможно. — спокойно ответил начальник полиции. — Дело в том, что мы не держим психически-больных. На нее не было подано обвинительных заявлений и потому мы перевели ее, по рекомендации нашего доктора, в дом для душевнобольных. У нас в Шияне нет такого учреждения, и поэтому ее пришлось в полицейской машине, как заключенную, доставить в Сянфань. Это недалеко от Шияня.
— Я знаю.
— Я вам скажу, ну и намучились мы с ней. Она, ведь, не принимает пищи. Но доктор заявил, что это так бывает с некоторыми больными. В машине она тоже вела себя странно. Все время пыталась разбить решетки. И я вам скажу, ей бы это удалось, если бы не наш доктор. Он дал ей успокоительное. Только небольшой укол в руку успокоил эту неугомонную девушку.
Эрик взял адрес больницы для душевнобольных и направился в Сянфан. Его успокаивало то, что эта девушка, по стечению обстоятельств, попала также в Сянфан, куда он спешил, чтобы навестить своего друга. В Сянфане он посетил Вильяма в санатории и рассказал ему о том, что узнал в Шияне. После этого он направился в дом для душевнобольных, чтобы выяснить дальнейшую судьбу девушки. Вечером он уже был у Вильяма, чтобы рассказать ему о своих приключениях.
— Признаюсь, я с трудом нашел этот дом, — начал Эрик, — Выглядел он ужасно. Хотя здание психбольницы и окружено высоким забором, но атмосфера в нем унылая и даже печальная. Больных почти не выводят на улицу из-за того, что мало санитаров. Никто не хочет идти работать в это учреждение. Всю эту информацию я выяснил у медбрата, не старого еще человека. Он уже давно работает и всякое повидал. Я передал ему, что хотел повстречаться с директором этого учреждения, и он проводил меня к ней. Это пожилая дама. Она мне любезно и рассказала о новой больной, которую недавно передали им власти. Директор поинтересовалась — зачем я здесь, и я рассказал ей вкратце мою просьбу помочь этой новой больной и о том, что она спасла моего друга от верной смерти. Директор, поначалу, не поверила мне и слушала мой рассказ настороженно, но, дослушав до конца, она решила все же пойти мне на встречу и рассказала о новой больной. Вот ее рассказ.
«Эту девушку прислали поздно ночью. Полицейские, что сопровождали ее, предупредили нас о ней заранее и поэтому мы были готовы ко всему. Несмотря на эти предупреждения, мы все же допустили оплошность. Поначалу, все прошло на редкость гладко. Пока мы оформляли вновь прибывшую пациентку, она вела себя совсем не так, как ее описывали полицейские. Она тихо стояла у стены, прислонившись к ней, и пальцем водила по ней, словно вырисовывала какой-то рисунок. Коридорами она шла также без особых осложнений, опустив низко голову. Мы довели ее до одиночной палаты, где она должна была поселиться до утра. Вот здесь все ее буйство и проявилось. Нам пришлось вшестером связать ее. Одному из санитаров она сломала нос, а другой получил сильный вывих локтевого сустава. Такой случай, я признаюсь, наблюдала в первый раз. У нас и раньше были буйные пациенты, но с таким встретилась впервые. Она обладает потрясающей ловкостью и силой. Если бы вовремя не подоспели еще двое санитаров, мы бы не справились с ней».
— Что же дальше? — с нетерпением спросил Вильям. — Что с ней?
— Дальше, — продолжил Эрик, — директор, по моей просьбе и после небольшой благотворительности с моей стороны в фонд учреждения, отвела меня в палату, где находилась эта пациентка. Дверь в палату была массивной и крепкой. В двери было проделано маленькое окошечко, через которое можно было заглянуть внутрь. В коридоре чем-то воняло, возможно, это был запах каких-то лекарств вперемежку с вонью немытого пола. Мне не раз приходилось задерживать дыхание, чтобы меня не стошнило. Директор объяснила это тем, что не хватает санитарок и медсестер. Она пояснила, что в этом крыле ни содержат особо буйных или новеньких, пока их не осмотрит доктор. Несмотря на то, что новая пациентка прибыла несколько дней назад, она по-прежнему находилась в этом страшном месте, в одиночной камере. У меня создалось впечатление, что врачи и санитары ее побаиваются. Я попросил открыть окошко в ее двери. Но ничего не смог разглядеть в темноте. «Почему же здесь так мрачно и темно», — спросил я директора. Она отвечала, что пациентка не любит яркого света, а быть может, и замкнутого пространства. На счет света догадался их доктор, который и приказал его отключить в палате, как только увидел, что пациентка долгое время не могла успокоиться и нервно металась от стенки к стенке, прижимаясь к полу и забиваясь в углы комнаты. Лишь при отключении света она понемногу начала успокаиваться.
Вечером я повстречался с доктором, который вышел на ночное дежурство. Это он вел нашу знакомую, занимаясь ее делом. Доктор радушно принял меня и сообщил, что они сделают для этой пациентки все, что в их силах. К сожалению, доктор в настоящий момент столкнулся с рядом сложностей и, узнав о том, что у больной есть знакомые, он имел в виду тебя, Вильям, он попросил тебя помочь ему и этой несчастной. Он приглашает тебя прийти в дом для душевнобольных и навестить ее. Завтра он с нетерпением будет ждать нас. У него будет дневное дежурство, — сказал Эрик.
— Я благодарю тебя за эту неоценимую помощь, — по дружески произнес Вильям. — Ты мне очень помог.
— Но, как же ты сможешь покинуть дом отдыха?
— Я уже говорил с директором и врачом. Мне пришлось тоже дать им взятку. Здесь без этого нельзя, иначе узнает отец, и тогда я потеряю ее, — печально сказал Вильям. — Меня отпустят на пять часов, в четыре должен вернуться. Они отпустят меня под честное слово.
На следующий день Эрик и Вильям прибыли в дом для душевнобольных. Их принял доктор, лечащий Розу. Эрик представил Вильяма доктору.
