Владимир Щербаков - Искатель. 1985. Выпуск №1
— Про Гитлера что?
— Вот… Гитлер собрал почти на шесть миллионов голосов меньше
— Еще что там о выборах писали?..
— Есть сообщение «Роте фане». Гитлеровцы распространяли подложные листовки за подписью компартии.
— Знакомый почерк. Все средства хороши… Ладно, ты читай, а я пойду Устюжанина и Воронько позову.
Я развернул пожелтевшие страницы, чтобы окунуться в день вчерашний или, быть может, забыться?.. Чем жила планета в 1932-м?
«Налицо много признаков, — пишет американский журнал „Чайна уикли ревью“, — что САСШ могут в недалеком будущем признать Советскую Россию… В период мирового кризиса, когда окончательно доказана невозможность заставить платить Германию, так же ясно, что будет безнадежной всякая попытка заставить Советское правительство признать старые долги… Обстановка значительно изменилась с тех пор, как государственный секретарь Юз отверг советское предположение, что признание облегчит торговые сношения между двумя странами, заявив, что „Россия является огромной экономической пустотой“. Выгоды от торгового договора между САСШ и Советской Россией будут бесспорны.
…Европейская концессия, европейский вексель, европейский кредит — могучие взрывчатые материалы, которые надежнее интервенции и скорее, чем последняя, уничтожат власть коммунистических утопистов. Декламацию о священных принципах христианской цивилизации надо оставить попам и истерическим бабам европейских политических салонов. „Торгуем же мы с каннибалами“, — бросает Ллойд Джордж свою крылатую, облетевшую весь мир фразу»…
И рядом вдруг вспыхнули несколько строк:
«Ленинград. 11 апреля. Состоялся первый рейс советского дирижабля УК-1. После пробы моторов стартовая команда отпускает корабль. Ровно в 7 часов дирижабль УК-1, плавно набирая высоту, летит к Московским воротам, поворачивает на Бадаевские склады, в Литовку, к Витебской железной дороге и, обогнув Волково поле, берет курс на Салюзи. В 7 часов 58 минут УК-1 благополучно спустился в Салюзи…»
О, я вспомнил. Об этом полете писана моя двоюродная сестра из Ленинграда, а еще я слушал радио. Тогда мне шел девятый год. Было это как будто совсем недавно. Я отложил газету и с минуту сидел на деревянной лавке, но тревожащие видения начали овладевать мной, и я заставил себя вернуться к пожелтевшим листам.
«Алюминьстрой. 11 апреля, РОСТА. Вступает в строй первый в СССР алюминиевый комбинат. Началась загрузка склада бокситов».
«Шанхай. 10 апреля. ТАСС. Агентство Гоминь сообщает из Ханькоу, что после отъезда комиссии Лиги наций японские военные суда снова возвращаются в Ханькоу».
Строчки смешались, я закрыл глаза. По неосознанной ассоциации опять вспомнилась Наденька. Из моего детства. Как будто воочию увидел я дорогу на Войново. Полыхнул закат, и пламя его угасло. Над изломанной линией сосновых вершин поднялся давний послезакатный свет. Небо стало глубже, вынырнули звезды. Я видел сейчас ясный теплый вечер, тот самый вечер… Я улавливал, казалось, тепло, исходившее от нагретых солнцем стволов Усилием воли я вернул несколько странно-волшебных минут под кронами деревьев, на песчаном откосе у ее дома. Чудились призрачно-неуловимый шелест кожанов, затаенно тревожный крик птицы, белые летучие огни парящих над крапивой мотыльков. И падучая звезда прочерчивала небо, И росчерк ее казался мне теперь исполненным тайного смысла: он перечеркивал многое в моей жизни, той, старой жизни.
* * *Стемнело. Скориков скомандовал:
— Идем к просеке!
Шли быстро, почти не таясь, теперь каждая минута работала на врага Лес был пустынен. Одинокие вечерние птицы хлопали крыльями, потрескивал валежник под нашими кирзачами, прорезались звезды над нашими головами, и мне казалось, что девушка на чердаке приснилась, да и весь минувший долгий день — тоже.
За узкой луговиной с лесным ручьем — перелесок, за ним — поляна Взошла луна, и в ее матовом свете молча разглядывали мы стволы минометов, немецких солдат подле них, часовых поодаль. Молча двинулись назад. Когда вернулись к дому, Устюжанин передал по рации кодом все, что следовало передать. А нам пришел приказ: возвращаться!
В ОГНЕВОЙ ВЗВОД
В огневых взводах не хватало людей, и вскоре капитан снова отрядил меня в орудийный расчет Поливанова. В глубине души я был рад этому решению. Разведка, конечно, дело нужное, но мне хотелось видеть врага через прицел орудия. Да и скучал я по своему расчету — сам себе удивлялся, когда это я успел привязаться к этим ребятам.
— Расскажи что-нибудь! — потребовал Леша Пчелкин, когда выпал свободный час.
— О чем тебе рассказать? О том, что ближе к нам, или о том, что дальше?
Он смотрел на меня так, словно чуял подвох, и, удостоверившись, что я настроен серьезно, сказал:
— Расскажи о том, что дальше.
Я молчал с минуту, мысленно пробегая страницы книг с обгоревшими переплетами. Они мелькали передо мной как наяву, словно я снова попал в библиотеку. И вдруг одна из страниц застывала неподвижно, и я снова прочитывал ее, теперь уже вслух. Останавливался и спрашивал Пчелкина, знает он это или нет. А он, конечно, никогда не видел такой библиотеки, и ему не приходилось читать обгоревших книг той первой военной зимой…
— Хочешь, расскажу, как ирокезы строили небоскребы и мосты?
— Расскажи… А кто эти… ирокезы?
— Индейцы, краснокожие, слыхал?
— Слыхал. Ну и как они строили?
— Есть небоскреб в Америке, больше ста этажей. Так вот, они работали без спасательных поясов.
— И не страшно?
— Не боятся они высоты. Они половину всех мостов там построили.
— В Америке?
— На северо-востоке. Они живут у Великих озер… Я читал как они карабкались по железному каркасу, зажав щипцами раскаленные заклепки. А каждая заклепка в килограмм.
— И много их там, ирокезов?
— Сейчас мало осталось. Купера не читал?.. Их истребили.
— Жаль, хорошие летчики были бы.
— Летчики из них получились бы что надо.
Я задремал, закончив нехитрый рассказ, но Пчелкин растормошил меня, и я рассказал ему с серьезным видом об автомобиле с помятым взрывом радиатором, который после второй бомбежки выправился совершенно.
— Да ну? — тихо удивился Пчелкин. — Сочиняешь! Расскажи еще что-нибудь. Только правду.
Я рассказал ему о термитах, которые выращивают грибы. Они вспахивают и боронуют свой огород лапками, удобряют его остатками растений. Когда почва готова, термиты сажают через правильные промежутки кусочки грибницы.
— Как люди, — заметил Леша.
— А есть муравьи портные. Для постройки гнезд они сшивают листья деревьев.
