Александр Шейнин - Полынов уходит из прошлого
Вспоминая о своем последнем путешествии, Александр Иванович пропустил многие подробности и не досказал самого главного: что же случилось, почему Полыновы навсегда остались в ущелье. В это время вошел сын, и Александр Иванович поднялся.
— Вы устали, — обратился он к Щербакову. — Будем отдыхать.
Отец и сын ушли. Некоторое время до Михаила еще доносился их тихий разговор из соседней комнаты. Но вскоре и он умолк. Самодельная лампа на столике догорела, и веранда погрузилась в темноту.
Взволнованный рассказом Полынова, Михаил долго не мог уснуть. Он поднялся с постели и, преодолевая слабость, подошел к зеленой изгороди. Раздвинув листья, выглянул наружу. Темнота вокруг была настолько густа, что молодой человек не мог разглядеть вблизи ни одного предмета. Только в вышине гигантскими тенями чернели горы.
Щербаков думал о жене Полынова. Что с ней, где она, почему Александр Иванович ни словом не обмолвился о ее дальнейшей судьбе?.. Потом мысли Щербакова унеслись к лагерю экспедиции. Там теперь встревожены его исчезновением. А Лена? Думает ли она о нем? Решила, наверно, что он погиб.
Погиб... А что, если ему не выбраться отсюда?.. Нет и нет! Об этом Михаил не хотел даже думать. Вот только поправится и уйдет... Каким угодно путем, но уйдет.
Щербаков долго простоял у изгороди, размышляя о многом. Темнота еще больше сгустилась. Но какая теплынь! Видимо, ущелье находится на большой глубине, если со снежных вершин сюда не доходит холод.
Он вздрогнул; слух его уловил чье-то движение в траве. Михаил насторожился, до боли в глазах всмотрелся, в темноту, однако ничего не увидел.
А шелест усилился. Кто-то, видимо, прополз совсем рядом. И вдруг отчетливо донеслось: «ма-ма»... Не то детский, не то женский голос несколько раз жалобно произнес это слово и замолк.
Снова наступила тишина. Нервы Михаила были напряжены до предела. Он готов был сам. закричать. С трудом сдерживаясь и стараясь больше ни о чем не думать, он бросился в постель.
ВЫХОДА НЕТ
Проснулся Михаил, когда сквозь листву щедро пробивались солнечные лучи. Щербаков вскочил с кровати. По привычке, приобретенной в армии, быстро убрал постель, а затем вышел из дому.
Вокруг поднимались отвесные горы с блестящими, как серебро, вершинами. Там лежал снег, а внизу, переливаясь изумрудом на солнце, плотной стеной стояли зеленые деревья. Лишь перед домом была небольшая площадка. Справа на ее краю, виднелись приземистые строения салатового цвета, окруженные неровным частоколом, слева протекала река, а между ними неизвестные Щербакову деревья ломились от плодов всех цветов и оттенков. На площадке он увидел сына Полынова, подрезавшего ветки.
— Павел! — окликнул его Михаил.
Тот живо обернулся:
— Проснулись?..
Павел положил на землю большой, похожий на тесак, нож и легкой, упругой походкой приблизился к Щербакову.
— Не болеете? — спросил он.
— Нет. Доброе утро!
Сын Полынова улыбнулся:
— Нет, добрый день.
— Как, разве уже много времени?
— А видите, где солнце?
Щербаков посмотрел вверх, солнце повисло над вершинами.
— Значит, утро я проспал.
Михаил спросил Павла, не найдется ли у них какой-нибудь одежды, так как его альпинистский костюм был изрядно потрепан.
Павел смерил Щербакова взглядом. Он, по крайней мере, на голову был выше Михаила, шире его в плечах. Застенчиво улыбнулся:
— Моя одежда вам не подойдет.
— Что верно, то верно, — согласился Михаил.
— Но у меня есть вещи, которые я раньше носил, когда был таким, как вы, — сказал ему Павел и направился к дому.
Оттуда он вынес сорочку без воротника, короткие брюки и открытые, на деревянной подошве, сандалии.
— Вот... надевайте...
Все пришлось Михаилу по росту. В коротких, до колен брюках Щербаков почувствовал себя мальчишкой. Такие он носил, когда пошел в первый раз в школу.
— Теперь, Павлик, хорошо бы умыться. А еще лучше — искупаться в реке.
— Пойдемте, — охотно согласился тот.
Они спустились с невысокого крыльца. Александра Ивановича нигде не было видно.
— А мыло? — спохватился Щербаков.
— Да, да, мыло.
Юноша поднялся в дом и принес какой-то зеленоватый предмет. Михаил покосился на него, но ничего не сказал.
Сразу за домом Щербаков увидел поле, окруженное деревьями. Спелая пшеница поднималась в человеческий рост. Рядом находилась плантация, на которой стелились по земле не известные Михаилу растения.
— А где Александр Иванович?
— Работает.
Больше Павел ничего не добавил, а Щербаков не стал спрашивать. Они вышли к реке.
Река была неширокой, но быстрой. Павел первым разделся, и Михаил невольно залюбовался его атлетическим сложением. Молодой Полынов пробежался по берегу, прыгнул в воду и, выбрасывая коричневые от загара руки, поплыл.
Щербаков хотел последовать его примеру, но сдержался и осторожно вошел в воду.
И тут он понял, что поступил благоразумно, отказавшись нырнуть. Вода была ледяной. Михаил выскочил на берег и, чувствуя во всем теле озноб, уселся на солнцепеке.
— Купайтесь! — крикнул Павел.
Он уже переплыл на другую сторону речки, легко преодолев стремительное течение, и теперь возвращался обратно. Нащупав ногами дно, встал и, отфыркиваясь, сказал:
— Вы хотели купаться.
— Вода как лед, — смущенно ответил Михаил.
— Как лед? — удивленно переспросил Павел. — Она всегда такая.
— Очень холодная. У меня даже дух захватило.
Щербаков решил, что возможно вода просто показалась ему столь холодной, и он снова осторожно вошел в речку. Но ноги опять моментально закоченели.
— Выходите, Павлик, вы простудитесь, — сказал он, усевшись на прежнее место.
В ответ Павел только рассмеялся.
Михаил взял то, что принес молодой Полынов вместо мыла, опустил в воду и потер в руках. Образовалась цветистая пена. Щербаков умылся и начал одеваться. Павел вышел из воды и последовал его примеру. Вскоре они были на веранде.
На столе в знакомых уже тарелочках-чашах появились мясные ломтики и фрукты.
— Ешьте, — пригласил Михаила Павел.
— А вы?
— Мы с папой уже позавтракали, — ответил юноша, наблюдая за трапезой Щербакова.
— Скажите, Павлик, сколько вам лет?
— Не знаю, — бесхитростно ответил молодой Полынов. — Это нужно спросить у папы.
— А вы не интересовались?
— Зачем? — ответил Павел вопросом на вопрос.
Щербаков умолк. Да, много непонятного вокруг, вот и этот красивый и сильный юноша, по временам кажущийся совсем ребенком, сплошная загадка.
В комнату вошел Полынов. На нем был светлый костюм.
— Здравствуйте, Михаил Георгиевич, — приветливо сказал он. — Как вы себя чувствуете?
