Южная пустошь – 7 - Алёна Цветкова
Чтобы закончить начатое письмо, которое я собиралась отправить графу Шерерсу, пришлось приложить усилия. Но потом работа увлекла меня и я не заметила, как прошло время. На кухне загремели посудой, по коридорам забегали рабыни, еле слышно шелестя юбками. В саду засмеялись садовники, приводившие в порядок нашу часть дворцового парка. Солнце поднялось над горизонтом и прижаривала озябшую с ночи землю горячими лучами.
— Мам, — за моей спиной раздался сонный голос Хурры, — мама…
Я повернулась. Моя дочь проснулась и смотрела на меня сонными глазами, тем не менее решительно выдвинув вперед подбородок.
— Доброе утро, — кивнула я. На языке мгновенно закрутился вопрос, по поводу странных ночных прогулок. И я не стала сдерживаться. — Ты куда ходила ночью, Хурра? Ты ведь знаешь, это небезопасно!
— Мам, — она сползла с постели, оставляя смятую простыню с серыми полосками грязи и горстью мусора, — не наказывай Гирема, пожалуйста… Это я виновата. Я ему не верила, и привела к тебе в комнату, чтобы он посмотрел, где что лежит. — Она тяжело вздохнула, опустила голову и добавила, — и про письма сказала я… Все остальное можно украсть легко, но вытащить письма из ящика так, чтобы не тронуть его даже я не могу… и я думала, он брешет, когда говорит, что может…
Она снова тяжело вздохнула…
Моя дочь волновалась. И очень переживала. Об этом говорили и ее виноватый голос, и руки, непроизвольно скрутившие подол ночной рубашки в тугой узел. А я еще всегда удивлялась, почему подол всех платьев Хурры словно пожеван неведомым животным.
— Хурра, ты понимаешь, что подвела и меня, и себя, и Гирема, которому за подобные выходки грозит пожизненная каторга? И это в лучшем случае. За шпионаж и измену, которые легко усмотреть в подобном воровстве положено казнить!
Я свела брови на переносице, чтобы выглядеть строже, хотя больше всего на свете мне хотелось обнять малышку. Но воспитание тяжелый труд. А воспитание такой непоседы, как наследница крови Древней Богини Аддии, в три раза больший труд.
— Ты должна понимать, здесь полно информации, которая относится к государственным секретам, — я положила ладонь на покоцаный бок простого деревянного ящичка, который раньше принадлежал какому-то писарю из свиты Мехмеда. Мое прежнее бюро, красивое и вычурно украшенное резьбой, которое подарил мне Аррам, остался в лагере разоренного грилорского дипкорпуса. — С твоей стороны это была очень большая глупость, Хурра. Глупость, за которую теперь придется заплатить другому человеку.
— Мама! — Хурра подняла на меня взгляд, в котором плескалось отчаяние, — пожалуйста! Гирем ни в чем не виноват! Это все я!
— Гирем виноват в том, что пошел у тебя на поводу, — качнула я головой. — Если принцесса не слишком умна, то ее окружение должны быть умнее, чтобы наставить принцессу на правильный путь.
— Мама, ну пожалуйста! — взмолилась Хурра. На ее глаза показались слезы, а губы задрожали. Моя дочь плакала так редко, что я пожалуй могла по пальцам пересчитать такие моменты. — Мамочка! Гирем не виноват!
Желание обнять малышку и пожалеть стало нестерпимым. Но я все же смогла закончить воспитательный процесс…
— Хорошо, — кивнула я, — я не стану казнить Гирема, и на каторгу его не отправлю. Но ты должна пообещать мне две вещи, Хурра…
— Да, мам! — Хурра тут же перестала плакать и широко улыбнулась. У меня на мгновение закрались сомнения, а были ли ее слезы искренними, или она просто притворялась? Но я тут же ответила себе, что ей не было никакого резона рыдать на моей постели. Того же самого можно было добиться простым разговором. — А какие?
— Во-первых, ты должна пообещать, что будешь сначала думать головой, а потом только делать. Это очень хорошее качество для любого человека, Хурра, и совершенно необходимое для королевы.
— Обещаю, — кивнула Хурра. И повеселела, — это легко, я всегда сначала думаю, а потом делаю.
Я многозначительно взглянула на нее, старательно намекая на вчерашнее происшествие.
— Ну, почти всегда, — стушевалась моя дочь. — Но я обещаю, мам, что теперь буду думать старательнее. Ну, правда, мам! — Добавила она…
— Я тебе верю, — постаралась не улыбнуться. Видеть смущенную Хурру мне еще не приходилось. Казалось, у этой девочки способность смущаться отсутствует вовсе.
— А что во-вторых? — Малышка как будто бы догадалась, что лучший способ справиться с предательски порозовевшими щеками — как можно скорее перевести разговор на другую тему.
— А, во-вторых, ты должна мне пообещать, что не будешь бродить где попало, подвергая себя опасности, — я кивком указала на грязные простыни, подошвы ног с траурной каймой и порванное кружево на ночной рубашке, которое заметила только тогда, когда Хурра села на постели во время разговора.
В этот раз моя дочь ответила не сразу. Она, исполняя уже данное обещание задумалась. И думала довольно долго, а я терпеливо ждала, наблюдая за непривычным выражением лица Хурры. Такой, задумчивой и сосредоточенной, я не видела ее с раннего детства.
Пирамидка, которую нужно было собрать от большого кольца к маленькому, никак не давалась порывистой Хурре. У нее не хватало усидчивости, чтобы долгими повторами одних и тех де действий научиться отличать размеры предметов. И в один прекрасный момент, моя малышка села, хорошо подумала, молча глядя на разложенные кольца. А потом подошла и за пару мгновений сложила их в правильном порядке.
— Нет, мам, — Хурра тяжело вздохнула, — я не могу дать тебе это обещание.
И тут же торопливо пояснила, не давая мне вставить ни слова.
— Кровь Богини Аддии, — ловко перевела она стрелки, — не дает мне покоя. Я не смогу сидеть дома, мам. Когда я вырасту, то первым делом отправлюсь в самое длинное путешествие в жизни. Я хочу объехать весь мир, и все увидеть своими собственными глазами в реальности, а не в Тени. Там и цвета не такие яркие, и запахов нет, и, вообще, там все не по-настоящему.
Сердце кольнуло. Мне тут же захотелось запереть Хурру и не пускать ни в какое путешествие. Но я сделал над
