Станислав Жейнов - Другой
— Что у Вас там?! — вскрикнул с натугой.
— Кажется, ничего такого не было?! — испугалась Вика.
— Как Вы это донесли?!. Это, точно Ваши вещи?
— Помочь? — спросил я.
Игорь протянул мне сумку. Он держал ее в вытянутой руке, под прямым углом, и я наивно предположил, что весит она и вправду немного, но…
… рухнула на асфальт. В ней что-то пискнуло и кажется умерло.
— Зачем вы его туда положили? — бросил я, девушке с укором, потом шепотом: — Давайте никому не скажем… сделаем вид, что он сам задохнулся…
Только теперь, обратил внимание, как испуганно, непонимающе, она на меня смотрит.
Смутился, говорю:
— Скажите, там ничего такого ценного… бьющегося ведь не было?..
— Там были элитные новогодние игрушки, — тихо, чуть не плача, прошептала своими пухленькими, алыми…(хотя, ее внешность опишу чуть позже, этому посвящу отдельный том).
— Новогодние игрушки? Вика, а зачем Вам сейчас новогодние?..
— Да! — неожиданно громко, оборвала меня. — Очень смешно… — Вдруг округлила глаза, будто что-то вспомнила: — Там… там бериптол в ампулах, для бабушки Дуси. Она их третий год ждет… Какая я глупая, ведь хотела все это завернуть!..
Я повернулся к Игорю, в поиске поддержки, а он, такое скорчил!.. (Не думал, что мимикой можно передать, что-то подобное… Я понял — кроме моральных и физических страданий, бывают и другие, пока мне неведомые). Потом, белорус осуждающе покачал головой, отвернулся.
Вика продолжала причитать, закрыла ладошками ямочки на щечках, губки задрожали: — Ах! Там… там ваза с прахом дедушки. — Почти рыдая. — Он был адмиралом… Что будет?..
Мне, кажется опять плохо. Борясь с тошнотой, опустил голову, выдохнул, задержал дыхание. Глаза заслезились.
Девушка еще несколько раз всхлипнула, потом убрала ладони со своего с лица и мне вдруг стало легче. Может это нервное, но теперь она улыбалась. Вспомнила, что запасной прах, с туловищем, остался дома?
— Не расстраивайся так, сильно, — сказала вдруг повеселевшим голосом, — Глеб — тебя ведь Глеб зовут? — Мне Сергей про тебя рассказывал. Не бойся гнева адмирала, он давно умер, а я никому не скажу. — Погладила мои волосы, потом ее кисть скользнула по моей спине, что аж вздрогнул.
Она это заметила, улыбнулась: — А бабушке Дусе мы вколем обыкновенную глюкозу, она все равно старенькая и скоро умрет — правда?
Разыграла. Конечно, просто разыграла. И чего я так легко повелся? Нервы. Просто, тяжелый день. Очень устал.
Пришел в сознание.
— Это просто шутка, да?
Вика улыбнулась: — Просто шутка.
Мы пошли к машине.
Сергей, вел себя странно, вместо того чтобы кинуться в объятия невесты остался у джипа, открыл капот, и вместе с Антоном принялись дергать за какие-то проводки, и стучать по аккумулятору.
Не встречает ее, наверное, поругались?..
Вика взяла Игоря под руку, они пошли очень медленно, будто их прогулка не имеет, никакой конечной цели. Я поплелся сзади, постоянно перекладывая сумку, из одной руки в другую.
— И почему это красивые девушки всегда так стремятся замуж? — спросил Вику, Игорь.
— Инстинкт продления рода, желаннее защищенности…
— А любовь?
— Зачем?
Игорь чуть повернулся ко мне, сделал удивленное лицо. Я в ответ, выставил вперед нижнюю губу и пожал плечами.
— А Сергея, любите?
— Как друга?
— Почему как друга? Как того, с кем готовы на всю жизнь, так сказать…
— Нет, как того — не люблю.
— Не любите?
— Нет.
— И вы так легко об этом говорите? Разве можно замуж, без любви?..
— Конечно можно! Только… а с чего ты взял, что я собираюсь за него замуж?
— Потому, что он считает Вас своей невестой!
— Правда? Вот чудак! Ха-ха-ха… Ладно, пойду замуж…
Белорус опять посмотрел на меня, снова удивленно выпучил глаза.
— Может, помочь Глебу? — предложила Вика. — Сумка очень тяжелая.
— Он крепкий парень. Только обидится, если предложим…
— Я не обидчивый, — говорю. — Так, что…
— А что, у тебя с лицом? — не дослушав меня, спросила у Игоря.
— А что с ним? — задал встречный вопрос Игорь.
— Ну… Оно странное…
Игорь остановился, пощупал пальцами губу, потом шею, ухо, и чем ближе подступали трясущиеся пальцы к опухшему глазу, тем большим ужасом пронзало, вдруг разъехавшуюся в разные стороны, физиономию.
— Ааа! — вскрикнул белорус, отпрыгнул назад, закрыл лицо руками. Вика, тоже отскочила.
Игорь застонал: — Что Вы сделали с ним?! Посмотрите, что натворили!
— Я ничего не!.. Это у тебя уже было!..
Белорус повернулся ко мне: — Глеб посмотри!
— Ааа! — закричал я, поставил сумку, перепрыгнул через нее и, испуганно поднеся руки к лицу, попятился. — Зачем, вы это с ним сделали?!
— Я ничего не делала! Он, еще когда бежал, я подумала: Ну надо же какой… мм… Ну надо же какой! Вот.
Я с опаской приблизился к Игорю, пощупал, кончиками пальцев, опухшее ухо: — Не спи больше на этой стороне. Видишь, что начинается!
Он шагнул к Вике, сам взял под руку, показал пальцем на глаз: — Вспомнил — это я во сне подушкой придавил… Ой кстати!.. — Опять отодвинулся от девушки. — Мне надо сделать один срочный звонок. На минуту оставлю вас. Глеб, я догоню. — Подмигнул мне и пошел обратно, к магазину.
11
— Какой он странный, — сказала Вика, посмотрела в след белорусу.
— Почему?
— У тебя, тоже лицо в ссадинах, а у него совсем…
Подошла ко мне, как-то сильно близко, и провела тыльной стороной ладони, по размашистой царапине на моей щеке: — Болит?
— Больше, так не делай, ладно? — попросил ее.
— Почему? Тебе неприятно?
Подошла еще ближе, и я уловил ее теплое дыхание. От нее пахло мятой.
— Ты как будто боишься меня? — сказала она. — Почему ты весь дрожишь?
Я отвернулся:
— Понимаешь?.. Это не правильно… У меня, кажется…
— Ты о чем?
Какая она была? Да, какая же она была?
Когда, только шел к ней… вернее, бежал. Зачем я бежал к ней? На пол пути уже знал: бежать надо, в противоположном направлении.
На ней одет, такой, салатовый облегающий сарафан. А глаза… нет сначала про сарафан, хотя… Если есть на свете идеальное тело… Нет, не так. На свете есть идеальное тело! Вот… Тонкая талия. Она вся очень, очень… стройная, худенькая, но только там, где надо худенькая, а где не надо — как раз наоборот. Наоборот, это значит и там где не худенькая, тоже все очень продуманно, даже более чем! Кто-то сказал: красота — это рациональность, плюс что-то еще. Вот этот небольшой излишек — это самое — что-то еще, у нее везде: ноги, попа, талия, грудь…
