Александр Петряков - Колобок
— Для суда, да? Ну, я не знаю. Вы же не из полиции.
— Для выяснения обстоятельств по делу.
— Хорошо. Пойду спрошу у заведующей, могу я вам это сказать или нет.
— Ну, зачем же к заведующей? Какие тут секреты?
Девица колыхнула грудью, повернулась на стуле и взяла с полки пачку писем. Перебрала их, нашла нужные и ответила:
— Вот. Одно в Москву, улица Якимянка, Дроздовой Елене Г. Другое в Кингиссепп, до востребования, Древяскину Михаилу.
— Древяскину? — Вырвалось у Ирины Романовны. — Спа…сибо.
— Пожалуйста.
Садясь в машину, судья не могла удержать внутри себя радостного возбуждения и, что редко с ней случалось, бессознательно улыбалась. «Славно вышло, — думала она, — не напрасно я за ней увязалась. Теперь известно, где скрывается преступник». И она прямо из машины позвонила Макарову и сообщила о письмах от Натальи Сергеевны.
18
Максим Павлодаев, между тем, после неудачной погони, решил еще раз воспользоваться услугами подростков с Финляндского вокзала. Он подумал, что они, может быть, еще что-нибудь вспомнят, об исчезновении Светланы. Кроме того, у него зародилось сомнение относительно раскаяния жены. Не верил он в ее слезы. Поэтому решил направить юных следопытов по маршрутам Натальи Сергеевны. Когда ему стало известно о посещении гадалки, оказавшейся к тому же матерью секретарши, он всерьез задумался о том, как и где жена проводит время в течение дня, пока он в поте лица корпит в конторе и лазает по стройкам. Кроме измен, оказывается, она еще и к знахаркам ездит. Нет, решил он твердо, надо, чтобы ребятки все подробно разузнали, и чтобы каждый час ее дня стал ему известен. Он решил для себя, что поступил верно, согласившись на примирение с женой. Ему надо было еще раз убедиться в ее неверности, чтобы раз и навсегда с ней расстаться. Он очень хотел изменить свою жизнь к лучшему, ему хотелось спокойной семейной жизни с другой женщиной, с той же Светланой, например, которая родила бы ему ребенка и обустроила крепкое и уютное семейное гнездо. Чтобы по утрам варила кофе и кормила яичницей или манной кашей, ждала по вечерам, и запах жареного мяса встречал бы его в прихожей.
На этот раз он не поехал на вокзал, а позвонил мальчику Диме и договорился с ним о встрече в маленьком дешевом кафе на Петроградской стороне. Максим частенько назначал деловые встречи в этом почти всегда безлюдном месте. Точка общепита, как раньше говорили, была расположена далеко от метро в тихом переулке, поэтому и была малообитаема. Дима, как и в прошлый раз, попросил аванс, рассмотрел фотографию (при этом поднял кверху большой палец и причмокнул языком) и пообещал через три дня прийти сюда же с результатами наблюдений.
Когда Макаров узнал от Ирины Романовны, что Древяскин в Кингисеппе и, оказывается, поддерживает связь с женой потерпевшего, решил послать в Кингисепп кого-нибудь из своих сотрудников. Он также попросил «пробить» Дроздову из Москвы, кому было адресовано письмо жены Павлодаева. Оказалось, что она со дня рождения живет по указанному адресу.
Письма следовало бы изучить, но на это требовалась санкция прокурора, и Макаров знал, что по таким вот делам «добро» на перлюстрацию и прослушку дают неохотно, а чаще — и вовсе не дают. Так что придется прибегать, как всегда, к несанкционированным действиям.
Три дня спустя Дима позвонил Максиму Павлодаеву. Встретились в чайной на Петроградской стороне. Молодой следопыт был прилично одет, безмятежно жевал резинку и постукивал пальцами по столу, когда Максим вошел в довольно уютное помещение с самоварами на столах. Сделав заказ, Максим с улыбкой глянул на лицо мальчика, который всем своим существом стремился быть взрослым, да, пожалуй, и чувствовал себя таковым. Он привык в своей среде быть лидером, что и накладывало на двенадцатилетнего отрока отпечаток независимости. Он откинулся на стуле, посмотрел на Максима как-то вскользь и, потупившись, спросил:
— Рассказывать?
— Да уж давай, за тем и пришел.
— Значит, так. Эта интересная дамочка, как и прежняя, как это для меня ни удивительно, третьего дня наведалась в тот же самый красный дом с белыми наличниками, на Двенадцатой линии. Вышла через пять минут, значит, к кому пришла, дома не было. Позавчера она побывала, и тоже днем, уже на Тринадцатой линии. Была там два часа. Мои наблюдатели такую деталь заметили: когда она в дом входила, волосы были на затылке закручены, а когда вышла, то стали распущенные. Отсюда можно сделать вывод…
— Стоп. Выводы я сам буду делать.
— Ладно. Хозяин — барин. Продолжаю. Мои агенты оставались у дома на Тринадцатой линии еще два часа, чтобы вычислить того, к кому рыжая, значит, красотка наведалась. А это было не трудно, потому что дамочка, уходя, ручкой помахала, а из окна на втором этаже тоже помахали. Волосатой рукой. А рожа у объекта смазливая. Сами посмотрите. Сумели сфоткать, когда он из дома выполз.
И Дима положил на стол фото Кирилла, одетого в лиловые, в обтяжку, джинсы и расстегнутую почти до пупа белую рубашку с длинным воротником странной формы.
— Видите, — прокомментировал парнишка, — прямо Остап Бендер. Ребята выяснили: манекенщиком работает.
— Так. И это все?
— Да нет. Еще она в парикмахерскую, ходила, в бассейн, по магазинам. И так далее. Да вот, тут все зафиксировано, — и Дима выложил перед Максимом сложенный вчетверо лист бумаги.
Тот развернул его и внимательно просмотрел. Затем вынул бумажник и расплатился.
— Наблюдать ее дальше? — Осведомился подросток. — Или на этом все?
— Пока все. Спасибо. Фото беру?
— Конечно. Для вас ведь делали. Если что — звоните.
На том они и расстались. Теперь у Максима были все основания для развода с женой. Конечно, насчет фотографии она наплетет с три короба и скажет, что никто рядом со свечкой не стоял (любимое ее изречение, перл женской мудрости). Но теперь это уже не имело значения. Сейчас он думал о своей секретарше. Допустим, размышлял он, она оказалась сообщницей и пропала вместе с почтальоном. Так думают следователи и, возможно, они правы. Но он не мог понять, почему она спала с ним, говорила, что любит, делала все возможное, чтобы создать с ним семью. Не складывается как-то. Не могла же она быть изначально вероломной. Может быть, Свету принудили к этому. Хотя, трудно сказать. Документы, конечно, могла взять только она. Могла запомнить цифры кода на сейфе, когда он его открывал в ее присутствии. Впрочем, он это делал не только в ее присутствии. Так что, загадка. Надо будет провести самое тщательное внутреннее расследование. Надо только припомнить всех, кто приходил к нему тогда, когда он открывал сейф. Но тут же осознал, что в таком случае придется взять под подозрение очень многих. Стоп. Кто чаще других мог видеть процедуру открытия серого монстра с секретом в углу кабинета? Да, правильно, люди из бухгалтерии, приходившие на подпись с платежными документами, какие всегда обязаны храниться в сейфе. Главбух? Едва ли. Она сама заинтересована в том, чтобы кое-что не выплывало наружу. Кто еще? Он постарался проанализировать, кто бы мог быть вовлечен в эту историю, и по какой причине. В это время у него в кармане стал ерзать мобильник. Звонил Макаров, просил встретиться.
