Плохое путешествие. Том 3 - Давление
— Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер! Барьер!
Голосовые связки аж гудели от напряжения, но в итоге у меня получился своеобразный коридорчик из барьеров с широким началом со стороны Дуры и узким концом ближе ко мне.
— Давай, Дура! Я здесь! Просто стою и ничего не делаю. Иди и набей мне рожу! Ты ведь этого хочешь, да? Вот он я!
— А-а-а-ар! Грар! — довольно оскалившись, бесилка ускорилась. Очевидно, что набить мне рожу ей ну очень хотелось.
Дура кинулась вперёд, не особо задумываясь о последствиях, и если сначала у неё всё получалось, то чем дальше она продвигалась, тем трудней ей становилось. На последнем участке так и вовсе пришлось протискиваться бочком. Однако, бесилка была не из тех, кто так просто сдаётся, а потому она продолжила упрямо лезть вперёд. Сначала делает, а потом думает. Последний участок я сделал особенно узким, чтобы она не могла даже руку согнуть. Из такого положения будет трудно нормально ударить по барьеру и разбить его, а ещё оставил открытые места для некоторых целей. Когда Дура оказалась в нужном месте, поставил дополнительные барьеры по бокам, организовав для неё своеобразный саркофаг с открытым животом и жопой. Всё это выглядело кустарно, но главное, что работало.
На всякий случай выждал минуту, наблюдая за тем, как бесилка дёргается внутри и злобно рычит, но похоже, что выбраться она всё же не может.
— Гу-а-а-а! А-а-а-а-а!
— Что? Не нравится? — я встал в упор и смотрел на то, как она корчит мне злые рожицы.
— Гра-а-а-а! А-А-А-А-А!
— Ну да… Да… Наори на меня. Сама виновата. Всё, Дура. Я тебя победил.
— Р-р-р-ра-а-а-а-а-а!!!
Нет, поражение она не признавала, только продолжала размахивать руками в свободном для неё пространстве.
— Ладно, посмотрим, как ты запоёшь после этого.
Я вспомнил, как однажды победил Дуру. Как оказалось, её величество твердолобие до одури боится щекотки. У неё тогда аж истерика случилась, сама не заметила, как мне пяткой в нос зарядила. Но сейчас принял некоторые меры предосторожности, а потому можно начинать.
Положив руки на её тощие рёбрышки, стал перебирать пальцами вверх и вниз, словно играл на фортепьяно, иногда забегая в область живота.
— Р-р-р!
— Ага.
— Р-р-ргх…
— Ага-ага.
— Р… Кх… Ха-аха-аха-ха-аха-ха!
— Сдаёшься?!
— Ха-ха-ха-ха! Р-р-р! Ха-ха-ха!
Бесилка замотала головой из стороны в сторону и задёргала конечностями пуще прежнего. Хвост, который вывалился в другое техническое отверстие, беспорядочно хлестал по барьеру, не в силах что-либо сделать.
— Ну? Я могу продолжать это вечно. Пока мы не сжаримся или не помрём от голода.
— Кх-ха-ха-ха-ха! — разносился заливистый хохот.
— Давай скажи это: «Хью, ты меня победил. Поздравляю». Ну?
Нет, она продолжала хохотать аки лошадь. Тут даже Хук позавидует. В общем, не помогло. Решил сделать паузу. В это время Дура перестала смеяться и уставилась на меня залитым слезами злым лицом.
— План «Б». — озвучил полезную для неё информацию, обошёл саркофаг и встал позади. План «Б» был почти как план «А», только план «Б». Задрал Дуре хвост, затем с чувством принялся хлестать по заднице. Старался так, чтобы звук от шлепков было слышно даже на Тринадцатом.
— Гуа-а-а! — прозвучал полный возмущения рык.
Шлёп-хлесть-шлёп-шлёп-шлёп-хлесть-шлёп!
— Гу-у-у-у!
Шлёп-шлёп-шлёп!
А жопка у неё, кстати, подросла… Я бы не хотел сравнивать, но выглядела даже как-то… Как бы сказать… Даже более округлой, чем у Мавики.
— У-а-а-а-а! — раздался истошный ор, полный негодования от сложившейся ситуации.
А я тем временем, сам не заметил, как начал откровенно её лапать. Хвост перестал извиваться подобно змее, напрягся и стал подниматься…
«Вот те раз…»
Снова обошёл саркофаг. Дура больше не рычала, только шумно дышала носом, словно пыталась что-то учуять, а взгляд пристально двигался вслед за мной.
Молча подошёл в упор и положил руки на её талию, а сам упёрся лбом в барьер. В этот момент я понял, что действительно не могу отступить. Да, под нами бушует адское море, воет раскалённый ветер, а где-то рядом идёт бой не на жизнь, а на смерть, но мне было важно, чтобы она очнулась. Плевать на всех и даже на Ракула, они не имеют смысла, если я не справлюсь здесь.
— Ещё немного щекотки, и можно будет опять вернуться к жопе. — тихо пробормотал я. Уже собирался снова пустить пальцы в дело, когда со стороны Дуры внезапно прозвучало что-то кроме рычания или хохота. И это было похоже на моё имя.
— Ху?
Я замер. Думал, почудилось, но нет, мне всё же удалось до неё достучаться.
— Ху… Хью? Хью, это ты? — Её голос неожиданно стал звучать чрезвычайно сонливо. — Хью, это я! Я тут! Я застряла! Это ведь ты, Хью! Хью-ю-ю-ю! Хью! Хью! Хью!
— Дура?
Не дожидаясь ответа, под бодрое чириканье достал револьвер и выстрел в самый уголок барьера, который тут же рассыпался в пыль. В эту же секунду меня утянули к себе и прижали к груди.
— Хью-ю… Хью-ю-ю-ю-ю… — сперва радостно, а затем сквозь слёзы бесилка начала повторять моё имя, при этом крепко вжимая голову между своих бубсов. Здоровеньких таких. — Ракул, хнык, Ракул сказал, что тебе хорошо у какой-то Гиены. Что эта Гиена тебя любит. И что ты сказал, что не придёшь. Что у тебя своя жесть, а у меня своя жесть. Я не знала, что такое жесть, но мне было обидно, что она у нас не общая. — продолжила Дура тараторить навзрыд, захлёбываясь собственными слезами. — Он говорил, хнык-хнык, что Гиена зачем-то чешет тебя за ухом. Если тебе очень надо, то я тоже могу почесать. Ты только скажи. Я-у-у-у-у… Он сказал, что ты не придёшь, что ты бросил меня. Что я тебе не нужна такая безрукая. Что у тебя там какой-то табун и у всего табуна по две руки. Если тебе очень надо, то я найду двурукий табун. У меня будет топор, а у тебя будет двурукий табун. А ещё они тут с пола еду едят и
