Андрей Иванов - Славное море. Первая волна
Она снимет кофточку и бросит ее в пасть медведя. Он схватит ее передними лапами, потеряет равновесие и упадет. Рассказывали, что такой случай был с одним рыбаком. Он спасся от медведя на дереве. Зверь полез за ним. Тогда рыбак бросил ему в морду свою фуфайку. Медведь схватил ее передними лапами. Задние не удержали его. Он упал и разбился.
Если не поможет кофточка, то она сломает длинный сук. Когда он полезет к ней на дерево, она выколет ему глаза. Слепой зверь на дереве не удержится и тоже упадет. И она сломила сук и при этом чуть сама не упала с дерева.
Где-то вдали, на Байкале, застучала моторная лодка. Валя прислушалась. Стук нарастал, моторка подходила ближе. Девочка стала звать на помощь. Моторка затихла.
Валя поняла, что ее не услышали, пригорюнилась. Переждала еще несколько минут, звук мотора не повторялся. Она снова начала звать на помощь.
Передохнув, она вдруг услышала лай собаки и начала кричать еще сильней.
Лай раздался где-то совсем близко, лаяли уже две собаки. Через несколько минут собаки залились во весь голос, послышалось рычание медведя.
«Значит, не ушел, — подумала Валя. — Ждал там».
У нее закружилась голова, и она, боясь свалиться, обняла ствол дерева, прижалась к нему.
Загрохотали один за другим два выстрела.
Она закричала отчаянно, изо всей силы.
— Ну, что так кричишь? — донеслось снизу. — Слезай, девочка, убили мы его.
Валя не помнила, как очутилась на земле. Здесь она уткнулась головой в колени высокого мужчины и разрыдалась.
Он дал ей выплакаться и только тихо гладил русые волосы.
— Однако, здорово перепугалась, — сказал другой охотник, маленький седенький старичок, — просто не в себе девчонка. Ну, ну, хватит, чего там!..
— Будешь не в себе, — ответил первый. — Не теленка встретила.
Наконец Валя успокоилась. Они отвели ее к убитому медведю.
Он лежал, поджав под себя передние лапы. Заднюю ногу медведя крепко сжимал тяжелый капкан. От капкана шла цепь к толстой двухметровой кедровой чурке.
Эта чурка, и без того тяжелая, к тому же попала между двумя лиственницами. Не зацепись чурка за корни, огромный медведь, конечно, утащил бы капкан вместе с ней далеко в лес, и Валя на этой тропе не встретила бы его.
В стороне злобно рычали собаки. Их привязали, чтобы они в ярости не испортили шкуру.
Охотники начали расспрашивать, откуда она и как попала в такое глухое место.
Валя стала рассказывать.
— Какую же вы наловили рыбу? Сорожка, наверно? — смеясь, спросил высокий охотник.
— Зачем сорожка? — носик Вали покраснел от обиды. — Хороший омуль. Настоящий, мерный.
— А откуда ты знаешь, что мерный? — старичок подмигнул высокому охотнику.
— Вот и знаю. Я же рыбачка, да и Чимит говорил.
— А много ли вы наловили? Может, и катер звать незачем?
— Как незачем? Целый амбар рыбой завалили. А рыба все идет и идет, прямо измучились.
— А не прокисла она у вас в амбаре?
— Что вы! Она же у нас на льду, и сверху льдом засыпали.
— Смотри-ка ты! — удивился старый охотник. — Серьезно дело поставлено. Значит, самый главный у вас Чимит?
— Зачем? Главные у нас Наталья Цыреновна, и Авдотья Петровна, да бабушка Дарима.
— Дарима Дамбаева?
— Ну конечно!
— Ну, тогда надо скорей в управление ехать. Дарима Дамбаева старая рыбачка. Она из-за пустяков людей беспокоить не станет.
С большим трудом охотники стащили медведя к воде и погрузили в лодку.
— Садись, дочка! — пригласил старичок. — Отвезем тебя на комбинат…
Валя вернулась вечером на катере. Но ни тогда, ни после почему-то никому, даже Дулме, не рассказала о встрече с медведем.
Тревога
Сколько дел у Чимита! Ему надо везде поспеть, обо всем подумать, самому разбудить ребят, первому пойти на замет невода, выбрав невод, позаботиться об укладке рыбы на лед. Да только ли это? Надо присмотреть за малышами, чтобы не отлынивали от дела, и вовремя был обед для городских пионеров.
Последние два дня он вставал поздно. Вот и сегодня уже пять часов, а он все еще лежит в постели. Начало работы в шесть. Чимит смотрит на часы и высчитывает, сколько ему можно еще поспать, чтобы успеть собрать ребят и не опоздать с первым заметом.
Но уснуть не удается.
Громко хлопнув дверью, в комнату вкатился Тарас. Он чем-то рассержен, трясет головой, и на ней суетливо пляшут светлые кольца волос.
— Там! Там! — только и может сказать он, переступив порог.
— Что там? — Чимит поспешно сбросил с себя легкое байковое одеяло.
— Я первый встал сегодня и вижу… чайки… Тарас взволнованно замахал руками и затряс головой.
— Что чайки, какие чайки?
— Чайки рыбу угнали, вот что… — выпалил Тарас и огорченно вздохнул.
— Да что ты дуришь? Как могли чайки угнать рыбу?
— Да, угнали! Совсем угнали!
— Не чайки угнали рыбу, чудак! Рыба уходит, а чайки за ней летят. Подымай ребят!
Сам Чимит бегом направился к дому, где ночевали городские пионеры. Уставшие за день, ребята крепко спали. Он рывком сорвал одеяло с Сени и крикнул:
— Все на берег! Тревога!
От ребят побежал на край поселка. Ожесточенно забарабанил в резной наличник окна дома Вали, где жили приезжие девочки.
— Валька! Всех девчонок к лодкам! Беда! Не задерживаясь, кинулся на берег, к неводу.
В розовом свете раннего утра далеко от берега табунились чайки.
Подбежал Бадма. С пригорка с визгом бежали девочки, за ними показались городские пионеры во главе с Сеней.
Чимит крикнул:
— Быстрей! По местам!
Это была решительная и властная команда. Так, наверное, командует капитан, когда кораблю грозит самая серьезная опасность. Да и сам Чимит сейчас похож на такого капитана. Всегда покорный чубик, лежавший на лбу, воинственно поднялся, черные густые брови плотно сдвинулись к широкой переносице.
— Рыба уходит! Торопись!
Трудно ребятам заниматься чем-нибудь без громкого разговора, веселого смеха. Но сейчас на берегу тишина. Без лишних слов снят с вешал невод и уложен в баркас. Гребцы заняли свои места, разобрали весла.
При выжидательном общем молчании баркас быстро пошел в море, оставляя на зеркальной глади два усика разбегающихся волн. Равномерно поскрипывали весла в уключинах, две молчаливые фигуры сбрасывали невод.
На берег пришли колхозницы. Бабушка Дарима подошла к Наталье Цыреновне.
— Видишь, что с чайками?
— Вижу. Провожают рыбу.
— Стало быть, много было. Вот и не прокормилась положенного срока. — Она тяжело вздохнула.
