Андрей Иванов - Славное море. Первая волна
С солнечной стороны лед сильно таял. Над ним, словно крыша, навис толстый слой земли, на котором росли тальники и молодые лиственницы. Земля осыпалась на тающий лед и грязью стекала вниз.
Матвей решил поискать более чистый лед и вместе с Очиром обошел вокруг острова.
Они нашли его с северной стороны. Сюда совсем не заглядывало солнце. Лед прикрыт свисающим карнизом земли.
Брать его из-под карниза было неловко и опасно. Карниз мог обрушиться. Подумав немного, Матвей стал подрубать сверху земляную крышу.
Тяжелый пласт оборвался и грузно скатился в реку, открыв ослепительно белую глыбу льда.
В это время Тарас пригнал лодку.
— Ой, я думал, у вас уже гора льда, — сказал он разочарованно.
— Гора и есть, — ответил Очир.
Тарас, весь потный от напряженной работы веслом и шестом, не принял шутки.
— Такую гору не увезешь. Вы, наверно, думали, что ледяной остров на буксире пойдет за нами.
Через полчаса в сплошной стене льда образовалась пещера. У ее устья клубился пар. Из пещеры ребята выкатывали куски льда и относили в лодку.
Тем, кто рубил, стоять на льду в тапочках было холодно, и они по очереди выходили греться на солнце. Таскать холодные глыбы льда тоже нелегко. Но ребята старались изо всех сил. И Матвей видел, что он управится почти в срок.
Лодку со льдом Матвей приказал накрыть широколистым дудником и тальником. Когда лодка стала похожа на зеленую копну травы, Матвей скомандовал:
— По местам!
Ребята отчалили от берега. Стремительная вода подхватила лодку и быстро понесла вниз, к Байкалу.
Приказ Чимита
На следующий день первый улов оказался самым богатым за все дни. Но Чимит почему-то хмурился, черпая рыбу из мотни. Возле корзины стояли Валя с Дулмой.
Чимит оперся на черпак.
— Знаешь, Валька, дело к тебе!..
— Что еще? — Она поправила тяжелые косы.
— Рыбы у нас — много, хоть ловить отказывайся, — продолжал Чимит.
— Только дело наладили. Зачем отказываться? Глаза у Дулмы удивленно расширились. Даже ей работа теперь не казалась в тягость. Что еще выдумал этот Чимит? В амбаре еще столько места есть, ловить да ловить.
— Не спасти нам рыбу, лед тает, пропадет. Ее перерабатывать надо. На завод послать. Может, ты, Валентина, сбегаешь на комбинат? Сообщишь, что у нас рыбу девать некуда. Они ведь не знают.
Валя надула губы.
— Ничего себе, «сбегаешь» — пятнадцать километров!
— Больше некому поручить. Ребята на неводе. Городские не найдут.
Валя недовольно кусала губы. Ей не хотелось уходить хоть и от трудной, но веселой артельной работы.
— Иди, Валя. Даю тебе пионерское поручение… Приказ!
— Сказал бы с утра…
— Ничего, придешь засветло. Ты шаговитая.
— А если мама не пустит?
— Как не пустит! Рыба погибнет! Наталья Цыреновна велела.
— Так бы и сказал…
— А я? — растерянно спросила Дулма.
— Тебя отпустить, кто же работать будет? Последние слова немного утешили Дулму.
Валя ушла, не сказав больше ни слова. Чимит долго смотрел ей вслед. На душе у него было тревожно. Почему он послал в дальний путь Валю и ни с кем не посоветовался? А ей соврал, что Наталья Цыреновна велела.
«Надо было, вот и послал, — оправдал он сам себя. — Когда тут бегать советоваться? Дело же горит. А если с ней что случится в дороге? Нет, не случится. Валя не такая, она смелая». Но тревога не уменьшалась, а росла.
…Дорога, по которой пошла Валя, из деревни уходила в тайгу, там она подымалась на гору и скатывалась к устью большой реки, где стоял самый крупный на Байкале Усть-Каменский рыбоконсервный комбинат. Дорога проходила через две деревни. Там можно было встретить попутную подводу и доехать до комбината. На это и рассчитывал Чимит, посылая Валю.
Но Валя не пошла по этой дороге. Она выбрала другой, более короткий путь, по берегу Байкала.
Идти здесь было трудней. Не было дороги, а только маленькая тропка. Валя решила, что здесь безопасней. Тайга только справа, слева — Байкал. Если встретится зверь — можно спастись вплавь. Да она не раз ходила этой дорогой в гости к тетке, которая жила на комбинате.
Сначала шагала весело. В тайге перекликались птицы. Лесные цветы поднимали к солнцу свои розовые, синие, желтые венчики.
Она вдруг почувствовала себя такой одинокой, брошенной. Ей хотелось увидеть хотя бы парус или силуэт катера.
Но море в этот день было пустынно. Ослепительно сверкала вода под щедрым солнцем.
В середине дня от скал потянуло жаром, как из печки. Замолкли птицы. Валя принялась петь сама и пропела все песни, какие знала. Когда замолкла, то услышала, как гудят злые слепни. Они стали жалить шею, лицо, руки.
Валя надела вязаную синюю кофточку, взятую на случай дождя, высоко подвязала тесемкой на шее, сломила ветку и стала отбиваться от слепней.
Валя сильно устала.
«Дойду вон до того поворота и отдохну», — решила она.
За поворотом оказался широкий густой лесок. Валя решила пройти его и отдохнуть на той стороне.
Неожиданно впереди раздалось злобное рычание.
Девочка оторопело остановилась. Испуганно забилось сердце. В ту же минуту прямо перед ней из-за куста поднялась медвежья голова с маленькими ушами и свирепо открытой пастью.
Валя хотела крикнуть. Из онемевшего горла не вырвалось ни одного звука.
«Надо бежать, — мелькнула мысль. — К берегу…»
Ноги не слушались, будто приросли к месту. По спине побежал мороз.
Медведь лязгнул зубами, свирепо рявкнул. Валя левой рукой сжала ворот кофточки, но не двинулась с места. Медведь продолжал рычать, но тоже не сделал ни одного шага вперед.
Так они стояли несколько минут, неотрывно глядя друг на друга.
Валя постепенно приходила в себя. Она осторожно сделала шаг назад. Медведь будто не заметил этого. Она подалась еще на три шага. Зверь оставался неподвижным.
Девочка осмелела и начала отступать еще дальше, настороженно наблюдая за зверем. Тот все стоял на одном месте, продолжая рычать. Ей показалось, что рычит он теперь тише.
Она уперлась спиной в лиственницу. Повернулась к дереву и по-мальчишески проворно стала забираться по стволу.
Ветви начинались очень высоко, но Валя быстро добралась до них и, как по лестнице, поднялась до самой вершины.
Высокое дерево тихонько раскачивалось. Но Валю это не беспокоило. Ей приходилось лазать по деревьям и в большой ветер. Ее занимал сейчас только медведь, что он делает там, внизу.
«Ушел он или остался? — думала девочка. — Что, если он сядет под деревом и будет сидеть? Или возьмет да и заберется на лиственницу. Что тогда?»
