Валерий Мигицко - Военные приключения. Выпуск 6

— Нет доказательств! Нет! Чистая логика! Я не знаю, кто такой Зазроев, но я могу судить о масштабах его деятельности. Если он и валютчик, то, во всяком случае, не рядовой!

— Ты полагаешь, Миносьян вручил бразды правления Зазроеву?

— Временно, дорогой! Временно! На период вынужденного отдыха. Люди «сидят». Схема должна работать. — Но почему именно Зазроеву?

— Об этом лучше всего спросить у самого Зазроева, — логично замечает Ахалая.

— Улетела птичка, — говорю я.

— Надеюсь, недалеко. Вот что, Виктор, тебе обязательно надо встретиться с Миносьяном.

— А если он будет молчать?

— Есть еще одна зацепка.

Ахалая достает из верхнего ящика и кладет на стол, изображением вниз, какую-то фотографию.

— Взяли мы несколько дней назад одного человека, — говорит он. — Мелкая сошка, но с большими аппетитами. Тот же круг интересов: золото, бриллианты… Он назвал нам одно имя: клянется, что других не знает. Вот этого!

Борис переворачивает фотографию. С любительского снимка размером тринадцать на восемнадцать на меня таращится довольная собой личность лет тридцати с лицом преуспевающего деятеля районного масштаба.

— Арчил Нодаришвили, гражданин без определенных занятий, — представляет Ахалая. — По словам вышеупомянутой мелкой сошки Нодаришвили был связным между здешними валютчиками и каким-то человеком в Москве. В конце августа он выехал в столицу, но к назначенному сроку не вернулся. Иными словами, тоже исчез!

Существуют десятки способов выпасть из поля зрения: изменить имя и внешность, подыскать подходящий адресок, заполучить новые документы. Определенными преимуществами здесь обладают лица с хорошим знанием географии. Допустим, вас ищут в Костроме, а вы в это самое время преспокойно разгуливаете по улицам Новосибирска. Если в Арчиле Нодаришвили неожиданно проснулась «охота к перемене мест», поиски его могли затянуться на неопределенное время. Этот человек нужен был мне немедленно, и я решил ограничиться Москвой.

Коллеги из милиции предоставили нужные сведения. На стыке последнего месяца лета с первым месяцем осени интересующий нас гость с Кавказа ни в одной гостинице столицы не проживал, по поводу его исчезновения к властям никто не обращался. Я поднял аналогичные заявления, касающиеся мужчин в возрасте от тридцати до сорока лет. Таковых оказалось трое. Все нашлись, все живы и здоровы. Один загулял с друзьями. Второй неумело скрывался от алиментов. Третий вернулся к жене. Искать его по старому адресу заявительнице, к которой он, в свой черед, ушел от жены, почему-то не пришло в голову.

Оставались лица, ушедшие в небытие. Двадцать девятого августа в состоянии сильного алкогольного опьянения угодил под электричку командированный из Иркутска. Тридцатого в районе пятьдесят седьмого километра Киевского шоссе обнаружен труп неизвестного. Возраст тридцать — тридцать пять лет. Особые приметы: на левой руке след какой-то давней травмы — не хватает большого пальца. Заключение следствия: сбит машиной.

Пока медицинская карточка Нодаришвили, изъятая из районной поликлиники, путешествовала в Москву, труп эксгумировали. Заключение судебно-медицинской экспертизы не оставило никаких сомнений. В ночь с двадцать девятого на тридцатое августа под машину на Киевском шоссе угодил именно он.

Пустынное шоссе в шестидесяти километрах от столицы — неподходящее место для прогулок в ночное время. Но поскольку Арчил Нодаришвили ничего не делал просто так, его появление в данной географической точке, надо думать, не было случайным. Что заставило его отправиться в этот последний в жизни вояж? Сержант, командир патруля, обнаружившего труп, обратил мое внимание на две любопытные подробности. Во-первых, тело было найдено в тридцати четырех метрах от дороги и вроде как замаскировано, но не тщательно. Во-вторых, ни документов, ни денег — ровным счетом ничего такого, что могло бы пролить какой-то свет на тайну его появления здесь — обнаружено не было: карманы очищались со скрупулезностью пылесоса. Я поинтересовался у специалистов, может ли человек, с травмой, послужившей причиной смерти Нодаришвили, самостоятельно одолеть тридцать четыре метра, и в ответ услышал категорическое «нет».

Версию о непредумышленном убийстве я отверг сразу же. Координаты и время действий, род деятельности погибшего, пустые карманы и отдаленность от шоссе места его последнего успокоения, однозначно указывали на убийство с заранее обдуманным намерением. Тот, чья рука направила роковой автомобиль, определенно знал, на что шел, и сделал все возможное, чтобы жертва осталась неопознанной.

Нодаришвили был связным: передавал распоряжения, что-то перевозил по мелочам. Для переброски крупных партий валюты изобретают что-нибудь похитрей. Что-то вроде контейнера в бампере вездехода Никитина. Тот, кто убрал связного, по-видимому, опасался, что нечто, чрезвычайно важное, станет достоянием чужих глаз и ушей. Годилось и другое предположение. В среде преступников наметился раздор: обманывали друг друга эти подонки так же легко, как клялись в вечной верности. Но и в этом случае речь шла об обмане не рядовом, раз оно повлекло за собой убийство.

Чем больше я раздумывал над всем этим, тем больше мне не нравился один нюанс. Даже не факт. Тональность. Об исчезновении Нодаришвили преступники знали, это подтверждено. Но почему-то особого беспокойства в их стане это не вызвало. Первый признак такого беспокойства — мгновенное прекращение всех дел: залечь на дно, выждать, определить, откуда дует ветер. В данном случае уже через несколько дней из Москвы на Кавказ была отправлена «посылка». Оставалось предположить, что ликвидация связного предопределялась заранее. Но если так, почему это не было сделано на месте? Почему ему позволили выехать в Москву — мало ли что могло случиться по дороге?

Ясности не было никакой. Схематично меж тем все выглядело складно, и у меня снова возникло чувство, что кто-то исподволь направляет наши действия. Всякий раз, когда события выходят из-под контроля, кажется, что их контролирует кто-то другой, тут уж ничего с собой на поделать. Стоило следствию забуксовать, как появился Никитин с его контейнером. Провалилась операция а контейнером — тут же всплывает личность Зазроева, затем возникает этот самый Нодаришвили. И что же? Зазроев исчез, Нодаришвили убит. По мере того как появляются новые подробности и возникают новые имена, мы все больше и больше вязнем в лабиринте. В лабиринте, из которого, возможно, вообще нет выхода.

Стремительный ТУ-154 с точностью часового механизма доставляет меня в Свердловск, а его старший по возрасту собрат, трудяга АН-второй, препровождает дальше на северо-восток. Полтора часа в кабине тряского армейского вездехода — и вот я уже в лагере, где отбывает срок заключения некий гражданин Миносьян. Вся дорога от Москвы заняла семь часов. Вчера, испросив выходной, ровно столько же я добирался в Муром, проведать мать…