Альбина Севенкова - Отражение ночи

— Надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что сейчас сделал, и чем это закончится.

Оставшись наедине, король и герцог некоторое время молчали. Ратмир думал о чём-то, разглядывая горизонт. Первым заговорил Ворон:

— Вы безмолвствуете, герцог, что растратили весь пыл?

— К сожалению, нет… — глухо ответил Ратмир и продолжил. — Как ты посмел тронуть её?

— …Не стану притворяться, что не понимаю, о чём идёт речь, — с горьким смехом произнёс монарх. — Посмел и, как видишь, остался жив.

— Это ненадолго, — тон герцога был отстранённым и невыраженным, но что-то было в нём, что насторожило Робина.

— Угрожаешь королю? Ты — чёртов сопляк! Скажи спасибо, что твою выходку видело ограниченное количество людей. Иначе, быть бы тебе на эшафоте уже через шесть часов. Ровно столько времени нужно, чтобы построить постамент и наточить топор.

Ратмир сделал несколько шагов прочь и, не оборачиваясь, сказал:

— Ты плохо знаешь законы своей страны, что непростительно для венценосной особы. Я равный тебе по происхождению и могу оспорить твоё положение, бросив вызов, который ты должен принять. Это не простая дуэль и ты не можешь казнить меня или отказаться от боя. Видел, ты освоил мечи? Будем драться на них. Так у тебя будет хоть какой-то шанс. Жду на рассвете в Тихом ущелье.

Ворон не видел выражения лица своего врага, когда он говорил это. Но от сказанного его охватил гнев, потом тоска, а потом навалилась усталость и безразличие. Когда блондин скрылся из вида, он тяжело сел на траву.

В большой библиотеке, ведавшей только тишину, стоял переполох. Медведь сидел на полу, обложившись стопами книг, Сокол стоял у окна с каменным выражением лица, а Ворон сидел на стуле, вытянув ноги и лениво гладя в потолок.

— Вот, — сосредоточенно сказал Артур. — В третьем источнике упоминается, что такой поединок может быть только смертным. Выживший получает право на престол.

— Сколько можно талдычить одно и то же? — спросил Эдвард. — Это ясно, как божий день.

— Это какое же оскорбление он претерпел, чтобы решиться на такое? — вдруг спросил рыжий герцог.

— О чём ты? — заинтересовался Робин.

— Я случайно слышал его разговор с Буслаем, ещё там, на поле брани.

— Ну что ты тянешь, говори, раз начал, — раздражённо произнёс Сокол.

— У них речь зашла о престолонаследии. Он сказал, что ни за что на свете не хотел бы править Аренией и сочувствует Ворону.

— Вот как? И ты молчал? — снова спросил Эдвард.

— А меня никто не спрашивал, — огрызнулся лорд Керн.

— И ты веришь в это? — дал о себе знать король. — Он знал о правилах поединка и о том, что он возможен. Значит, думал об этом и планировал его. Нужен был только повод, и он у него появился.

— А благодаря кому он у него появился? А, Ворон? Ты себя на его место поставь. На честь женщины, которая растила его, защищала ценой собственной жизни и самолично готовила ему, потому что он в детстве плохо ел, посягнул какой-то негодяй, тем более обладающий безграничной властью. Да, и не смотри на меня так. Я спросил у Анеи, как было дело. Ваше с Анной пребывание в твоей спальне он увидел без звука. Ты представляешь, как всё это выглядело со стороны? Кто-то очень вовремя спроецировал эту сцену на котел ведуньи.

— Думаешь, что это сделали намеренно?

— Можешь сходить погадать к Анее! — рявкнул Медведь. — Понятно, что Ратмир теперь не поверит никому. Ему бесполезно объяснять, что всё было не так, как он увидел, тем более, что рыльце у тебя в пуху, Роб.

— Может, переметнёшься на его сторону, Ар? Ты же видел, какая у него магия? Моя рядом не стояла! Ну, давай, пока не поздно!

Не прошло и секунды, как Медведь схватил своего короля за грудки и тряхнул, что есть силы. Ворон тут же схватился с ним, и драка почти началась, как вдруг эта пара разлетелась по углам. Сокол внимательно посмотрел на них, сидящих на полу и потирающих бока, и решил, что использованный удар, был сильнее, чем нужно. Подождав немного, он хладнокровно произнёс, обращаясь к Робину:

— В этом наш Рыжик прав, Ратмир сейчас никому не поверит. Даже если о дуэли узнает Анна и сделает попытку убедить его отказаться от неё.

— Только попробуйте сказать ей об этом, — прошипел Ворон.

— Ей может сказать Рогнеда, — отозвался Медведь, всё ещё сидящий в дальнем углу.

— О поединке ей неизвестно, — уточнил Сокол.

— Это не значит, что она дура и не догадается сама, — снова сказал Артур.

— Будем надеяться, что она не успеет этого сделать, — произнёс Ворон, вставая. — Теперь о поединке. Ратмир фехтует двумя мечами десять лет, я — две с половиной недели… Вообще шансы есть.

— Вспомни, примени отландскую технику, о которой не знает герцог Оденский. В ней твоё спасение, — вмешался в его размышления Эдвард.

— Нельзя, — покачал головой Робин. — Это слишком опасно. Я могу убить его и причинить боль… В общем, я не могу ею воспользоваться.

— И причинить боль своей любимой, ты это хотел сказать? — закончил за него лорд Эреман.

— Не лезь не в своё дело, — зло сказал король.

— Ну что ж, друзья, в таком случае вырисовывается радужная картина. Ратмир пошинкует тебя на кусочки, Ворон. Потом займёт престол и казнит нас, — изрёк Медведь, вставая с пола.

— И при чём здесь вы? — отмахнулся Робин.

— Неужели ты думаешь, что мы примем его сторону, — как можно будничнее спросил Сокол.

Юный король ничего не ответил, только отвёл глаза, стараясь не смотреть на друга.

Потерянная Рогнеда снова шагала к Анее. Войдя в Мастерскую она увидела, что наполненный котёл снова стоит на месте, а ведунья хлопочет, перебирая травы за столом.

— Вечер добрый, — сказала девушка.

В ответ нянька приветливо улыбнулась.

— А кто это у тебя порядок так быстро навёл? — продолжила её воспитанница.

— Ратмир приходил. Извинился и всё убрал.

— Вот как? — удивилась Рогнеда. — А ещё что-то сказал?

— Сказал, что Анна с обеда отбыла на заставу.

— Да-а-а, — протянула графиня. — А вёл он себя как? Ничего необычного не заметила?

— Да как всегда, шутил всё.

— Анея, Ратмир не простит королю то, что увидел. Я видела, как они учинили драку сегодня на Большой поляне. Скорее всего, дело закончится поединком. А раз Анна уехала, то будет он очень скоро.

— Так надо её известить.

— Нет, — Рогнеда сосредоточенно думала о чём-то.

— Почему?

— А ты подумай, она что, сможет его остановить? Да и пытаться даже не станет, только от переживаний заболеет и всё. Ты никому ничего не говори, а я сбегаю в библиотеку и узнаю всё о правилах поединоков, а потом… — девушка осеклась.

— Что потом? — тревожно спросила Анея.

— Пойду к Ратмиру.

— Если Анна не сможет его остановить, то как это сделаешь ты?

— Я могу ему сказать то, чего он не знает.

— Чего он не знает? Это что-то весомое?

— Весомое, но вот поверит ли он мне?

— Ты ведь никогда не обманывала его.

— Да, но в такой ситуации, — растерянно проговорила Рогнеда. — А я его в подвале запру и всё, — вдруг бодро закончила она.

— Это правильно, хороший способ, — иронично сказала Анея. — Их всех запереть надо. Толку-то всё равно никакого, одни беспокойства.

Дорога в сад Анны прошла для графини Ронской незаметно. Она настолько была погружена в свои мысли, что не заметила, как оказалась перед дверью дома подруги. Она уже собралась постучать, как дверь резко открылась и выпустила мчавшегося Августа, который едва не сбил её с ног.

— Рогнеда?! — выкрикнул он. — Анны нет, она на заставе.

— А поздороваться? — спросила девушка, держась за лоб.

— Ой, прости, здравствуй, — извинился мальчик.

— И тебе не хворать. Ратмир дома?

— Да. Он у себя в спальне, просил не беспокоить, а мне к драконам в горы разрешил… — тут Август поперхнулся от восторга.

— Ну, это конечно. В такой ситуации Ратмир разрешит тебе отправиться куда угодно.

— Что? — не понял мальчик.

— Ничего, беги, — улыбнулась Рогнеда.

После того, как Август скрылся за деревьями, она неуверенно переступила порог. Внутри было тихо. Совсем не так, как всегда. Обычно в доме Рейн было весело и шумно, причём до появления Августа этот шум удавалось создавать всего двоим.

Как можно тише набрав в грудь воздуха, Рогнеда постучала в дверь спальни герцога Оденского.

— Входи, Рогда, дверь открыта, — послышался мелодичный голос юноши.

Услышав это, девушка едва не подпрыгнула на месте, потом постояла в нерешительности около минуты, и открыла дверь.

Если взглядом можно было пронзить насквозь, то Ратмиру бы это удалось. Серо-зелёные глаза вперились в гостью, читая её сердце. Рогнеда слишком поздно опустила ресницы и не миновала непонятных чар. Тело охватили трепет и нега, а ноги снова отказались служить ей.