Секрет Майя - Анри Верн
В этот момент Шам что-то выкрикнул, и индейцы замолчали. Старец оперся на локоть и сказал, обращаясь к Морану и его товарищам:
– Подойдите, белые люди…
Он повернулся к внучке.
– И ты, Лооми, тоже подойди.,.
Когда они все собрались вокруг ложа старого вождя, он взял Лооми за руку и сказал, обращаясь к Морану:
– Отведите Лооми подальше отсюда, У нее нет ни отца, ни матери, а теперь умер и брат Улкан. Я тоже скоро вернусь к предкам, а со мной и все оставшиеся члены племени… Лооми молода. Она имеет право жить… Отведите ее подальше и постарайтесь просветить в той цивилизации, против которой я восставал… Нашим древним богам нет места в мире электричества и механизмов. У вас, белых, свои боги. Возможно, вы тоже их свергнете, как и древних богов майя…
Прошло несколько секунд, во время которых старец как бы восстанавливал силы. Наконец он сказал:
– Отправьте Лооми подальше отсюда… Скорее… Уходите… Время не ждет…
Моран открыл было рот, чтобы сказать Шаму, что его компаньоны и он хотели бы осмотреть подземный город. Но Клэрамбар сжал ему руку, заставив молчать. Ему тоже неудержимо хотелось осмотреть чудеса подземного города, но что-то в тоне старого касика беспокоило его. Последние слова таили угрозу.
– Уходим, Билл. Так будет лучше…
Боб тоже чувствовал нависшую опасность. Индейцы жались к носилкам, как бы стремясь найти там защиту. Защиту от чего? Против чего? Моран не стал тратить время на решение этих вопросов.
– Пошли, Лооми, – проговорил он. – Раз так хочет ваш дед, следует повиноваться…
Девушка бросила нерешительный взгляд на старца. Тот утвердительно кивнул головой.
– Да, Лооми, такова моя воля…
Привыкшая по законам племени повиноваться безропотно, Лооми повернулась. Трое белых уже подхватили свое имущество, и все отправились, не теряя времени, к портику, монотонное пение индейцев возобновилось. Они теперь сидели вокруг носилок на полу, и в их глазах одновременно отражались покорность судьбе и ужас.
Земля дрогнула с неожиданной силой. Камни, сорвавшиеся со свода храма, с грохотом падали вокруг индейцев. Некоторые попали в людей, но несчастные продолжали петь, раскачиваясь.
Боб понял, что предсказание Шама сбывается, а они присутствуют при коллективном самоубийстве.
Земля дрогнула еще сильнее. Лооми бросилась к своим. Но не успела она сделать и двух шагов, как перед ней зазмеилась трещина шириной около двух метров. Девушка в смятении застыла на краю бездны, но, казалось, была готова прыгнуть. Однако Боб схватил ее за рубаху и потянул назад к портику. В этот самый момент часть свода храма рухнула, похоронив под тоннами породы Шама и его последователей.
Был какой-то момент общего ступора. Эта быстротечная драма, развернувшаяся на глазах у троих белых, была как бы воплощением гнева богов. Первым пришел в себя Клэрамбар.
– Бежим, – крикнул он. – Здесь нас предохранит свод портика, но сколько это продлится?..
Эти слова как бы пробудили остальных. Подхватив Лооми, они ринулись по коридору. Позади них земля тряслась как в каком-то гигантском аттракционе в Луна-парке.
Боб Моран выскочил наружу последним. На поверхности плато не было никаких следов землетрясения, как будто вся его сила ушла в разрушение подземного храма. Наступил вечер, и на небе была видна яркая полоса заката. В природе царило спокойствие. Ничто не подтверждало Морану и его друзьям, что они присутствовали при конце некоего мира, маленького мира Шама, созданного его воображением на руинах империи майя…
Боб, Клэрамбар, Баллантайн и Лооми молча добрались до лагеря Хиггинса, который по приказу Шама был уже очищен от трупов. Там все четверо просто упали на траву. Моран, Баллантайн и Клэрамбар чувствовали себя совершенно разбитыми. Лооми, лежа ничком на траве, тихо рыдала.
В глубине души Моран чувствовал угрызения совести, словно на него и его друзей пала ответственность за гибель Шама и других индейцев. Как будто их приход на это затерянное плато пробудил гнев древних богов. Однако Шам совершил преступление, принеся в жертву Хиггинса, но тот добился своего, оказавшись навеки с Золотой книгой и другими сокровищами подземного города. А теперь и Шам и горстка индейцев покоились под тоннами скал. Моран и его товарищи только чудом избежали смерти. Древние боги, казалось, действительно охраняли затерянный город майя…
Моран поднялся и стал собирать хворост, а затем разжег огромный костер.
– Проведем ночь здесь, а завтра отправимся в обратный путь по ложу подземной реки.
Клэрамбар задумался.
– Очень хочется исследовать другие части подземного города. Вы, Боб, говорили мне о проходе и мумиях и о тронном зале. Как же уйти отсюда, не повидав этого?!..
Боб покачал головой.
– Нет. Мы не можем ждать. Землетрясение разрушило храм, и остатки города наверняка пострадали, по крайней мере если судить по тем коридорам и переходам, что мы прошли, выбираясь на поверхность. Хватит с нас риска на этом плато, вернее, под этим плато. И Лооми следует побыстрее покинуть эти места. Нужно уходить…
– Командан прав, – вмешался Баллан– тайн, – это плато у меня уже в печенках сидит. Дрожит оно постоянно, как желе. Попозже, когда земля успокоится, я не прочь бы побывать здесь еще разок, чтобы отыскать кусочек золота на покупку элитных кур… Всего несколько элитных курочек… Ты, командан, говорил о золотых цепях на мумиях. Полагаю, что прихватить несколько звеньев не было бы святотатством. К тому же это бы только пошло на пользу мумиям. Им, наверное, грустно быть вечно прикованными…
– Да, – сказал Моран, – Может быть, когда-нибудь. Но сейчас следует как можно скорее пройти подземный путь, чтобы потолок не рухнул нам на голову…
Клэрамбар кивнул на все еще лежащую на земле Лооми.
– А что будем делать с ней? – тихо спросил он. – Не нам же, трем уже довольно пожилым по сравнению с нею мужикам, заниматься ею.
– Конечно, нет, профессор, – шутливо бросил Бал лантайн. – А то, не дай бог, вы когда-нибудь можете забыть малышку между бюстом Нефертити и каким-нибудь индийским барельефом. А когда вспомните, то она к тому времени уже окаменеет…
– А Билл, – в тон ему продолжил Моран, – приговорен к вечному кормлению своих хохлаток, это не принесет счастья индейской принцессе, да и вообще никому… кроме кур… Что до меня, то я не склонен к профессии воспитателя.
– Ну, ну, – опять вмешался Баллантайн, – наша
