Чекистские были - Лев Петрович Василевский
— Не спешите с допросами. Пусть Авдонин будет последним из допрашиваемых. Начните с Усовой, — закончил свои наставления Осипов.
И вот Анастасия Усова, сероглазая шатенка с хорошо ухоженным лицом, сидела перед нами. Она выглядела моложе своих 38 лет. Держалась спокойно, с ответами не спешила, обдумывая каждое свое слово.
Мы предложили ей рассказать свою биографию.
Не спеша она говорила о том, кто ее родители, где она училась и как в 1912 году, живя в Москве, вышла замуж за молодого офицера Владимира Усова, уроженца большого села Каменка бывшей Тамбовской губернии. Когда началась война 1914 года, муж ушел на фронт. В 1916 году он был ранен и после лечения явился к воинскому начальнику в Тамбов, получил назначе-ние командиром батальона во вновь формируемую стрелковую бригаду, которая в марте 1917 года была отправлена в помощь союзникам за границу, в Салоники. В Россию Усов вернулся в начале 1919 года и сразу же вступил в армию Деникина, получив чин подполковника и назначение в военную миссию деникинской армии в Грузии, в то время находившуюся под властью грузинских меньшевиков и оккупированную английскими войсками. В задачу этой миссии входила мобилизация русских офицеров, главным образом из числа воевавших на турецком фронте и по разным причинам оставшихся в Закавказье, а также закупка и отправка из черноморских портов в Крым для армии Деникина, а позже Врангеля нефтепродуктов и продовольствия. Собственно, Владимир Усов, если верить словам Анастасии, занимался снабженческими делами, а поэтому семья, и жила в Батуми.
Усов тяжело болел тропической малярией, в то время распространенной на побережье, в 1922 году он умер, оставив жене дачу с мандариновым садом в Махинджаури.
— На какие средства куплена дача? — спросил я.
— У мужа были средства… — неуверенно ответила Усова.
— Средства, говорите? Хорошо. Допустим. Объясните происхождение этих средств и в чем конкретно они выражались. Только не вздумайте уверять нас, что это были бумажные деньги, царские кредитки, керенки и тому подобное. В 1921 году, когда вы покупали дачу, эти деньги уже не имели никакой ценности. Какими бы способами ваш покойный муж ни приобрел эти средства, вы за них не несете никакой ответственности, — сказал Щекотихин.
Опустив голову и крепко сцепив руки, Усова долго молчала, а затем заговорила приглушенным голосом:
— Повторяю, что муж в деникинской миссии ведал снабжением. Для оплаты всего покупаемого в Грузии и отправляемого в Крым в его распоряжении имелись золотые русские монеты и иностранная валюта.
— У кого и за сколько была куплена дача в Махинджаури.
— Не знаю, помню лишь, что ее владелец был не то полковник, не то генерал. Он бежал за границу вместе с англичанами, когда они покидали Батуми.
На вопрос, почему она с мужем не воспользовалась этой возможностью уехать, Усова ответила, что муж болел тропической малярией. Тогда я возразил, что эта болезнь требовала перемены нездорового батумского климата. Усова не ответила.
— Ваш муж был известен англичанам как представитель деникинской миссии? Он поддерживал контакт со штабом британской бригады генерала Куколиса, оккупировавшей батумский район?
Усова кивнула головой и, сильно волнуясь, проглотила подступивший к горлу комок.
— Все же ответьте, почему вы не уехали, имея для этого все возможности. Может быть, англичане предложили вашему мужу остаться? — прямо поставил вопрос Щекотихин.
Уже в полном смущении, боясь окончательно запутаться, она не отрицала высказанного Валентином предположения, сказав, что, возможно, это было и так, но муж ее никогда об этом не говорил.
Судя по всему, Усова была уверена, что допрос будет касаться только попытки нелегальной отправки Ксении за границу, а тут речь пошла о другом, и она запуталась.
— Хорошо, оставим все это на совести вашего покойного мужа. Из сказанного вами следует, что дача была куплена на казенные средства. Так или не так?
Усова усмехнулась:
— О казне в 1921 году уже говорить не приходилось: белая армия была разгромлена и бежала за границу.
— Что же, ваш муж считал, что полученные от командования белой армии средства перешли ему по наследству? — не без иронии проговорил Щекотихин.
— Очевидно, — пробормотала женщина.
— Вы тоже так считали? — продолжал Валентин.
— А что мы должны были делать, если белые бежали? — уже явно не подумав, развела руками Усова.
— Если бы ваш муж был честным человеком, то эти средства сдал бы Советской власти, — сказал я.
Усова молчала, ниже опуская голову.
— После покупки дачи у вас еще осталась крупная сумма, не так ли? — спросил Щекотихин.
Усова отрицательно помотала головой.
— Отвечайте, да или нет!
— Ничего не осталось… Вы же делали обыск.
— Вы не отдаете себе отчета в том, что сейчас происходит и в каком положении вы находитесь, — проговорил Щекотихин, внимательно посмотрев на допрашиваемую.
— Почему же вы так думаете? — бормотала она.
— Хотя здесь мы задаем вопросы, я все же отвечу вам. Вы заявляете, что у вас на даче нет никаких ценностей. А где же те, что привезла вам Ксения?
— Спросите у нее… Она их сама где-то спрятала…
— Так и запишем, — сказал я, предлагая ей подписать эти показания.
9
У нас уже не оставалось никаких сомнений, что ценности хорошо спрятаны, их надо искать. Мы предлагали произвести второй, более тщательный обыск на даче Усовой. Осипов согласился с нами, а Щекотихин высказал мнение, что полезно было бы для дальнейшего следствия, особенно для допросов Авдонина, съездить в Тамбов и навести там справки в ГПУ.
— Поезжай, — одобрил Осипов. — Я уверен, что там в архивах что-нибудь добудешь об этих двух земляках.
Дня через два после отъезда Щекотихина мы с Осиповым отправились в Махинджаури, пригласив с собой понятых из поселкового Совета.
У Осипова имелся продуманный план обыска. Прежде чем войти в дом, мы обошли небольшую усадьбу с садом, внимательно приглядываясь ко всему, что вызывало малейшее подозрение. Осмотрели дощатый сарай, в котором, кроме садового инструмента, ничего не было. Захваченным с собой щупом мы исследовали в сарае землю. Затем, войдя в дом с черного хода, обследовали там стены, пол и потолок. Так же мы действовали и во всех остальных трех небольших комнатах и на чердаке. Делали все тщательно, потратили почти весь день. Осипов злился, отпуская нелестные эпитеты в адрес «хитрой бабы».
— Знаешь, золото может быть спрятано в самом неожиданном месте, — несколько раз говорил он.
Мы обыскали все внутренние помещения и вышли на застекленную террасу. На ней было сложено несколько ящиков с мандаринами, банки
