Неграмотная, которая спасла короля и королевство в придачу - Юнас Юнассон
Так что Номбеко пока решила особой прыти не проявлять, а дожидаться подходящего момента, а уж тогда дернуть в буш со всей возможной скоростью. Такой, чтобы ей в спину не попали ни шофер, ни инженер. И чтобы не нарваться ни на кого из тех животных, на которых сафари и затевалось.
А когда такой момент может наступить? Не в первой половине дня, когда шофер еще начеку, а инженер трезв до такой степени, что способен выстрелить не только себе в ногу. Лучше сразу после охоты, перед самым ужином, когда Вестхёйзен успеет поддать и занервничать перед встречей с президентом. А шофер вырубится, измученный часами сафари-гидства.
Да, именно так. Остается поймать этот момент и не упустить его.
• • •
Сафари должно было вот-вот начаться. У китайского гостя имелся собственный переводчик. Но все пошло наперекосяк после того, как тот отошел в высокую траву отлить. И – верх глупости – в сандалиях на босу ногу.
– Помогите, умираю! – заорал он, почувствовав укус в большой палец левой ноги и заметив уползающего в траву скорпиона.
– Зря вы полезли в Родсову траву без нормальной обуви, да тем более в такой ветреный день, – заметила Номбеко.
– Помогите, умираю… – повторил переводчик.
– А при чем тут ветер? – заинтересовался инженер, которому на здоровье переводчика было плевать, но стало любопытно.
Когда поднимается ветер, объяснила Номбеко, насекомые прячутся в высокую Родсову траву, а проголодавшиеся скорпионы вылезают из нор поохотиться. И сегодня у них на пути оказался большой палец.
– Помогите, умираю… – снова произнес переводчик.
Видимо, этот неврастеник и правда так думал.
– Ничего вы не умираете, – заверила его Номбеко. – Скорпион маленький, а вы вон какой здоровенный. Но можно отправить вас в больницу, чтобы вам хорошенько промыли рану. Палец, конечно, посинеет и распухнет раза в три, и болеть будет как сволочь, извините за выражение. Так что переводить у вас вряд ли получится.
– Помогите, умираю, – в четвертый раз сообщил переводчик.
– Кажется, я уже мечтаю, чтобы вы оказались правы, – сказала Номбеко. – Не могли бы вы перестать хныкать и подумать в позитивном ключе: это был скорпион, а не кобра. И теперь вы узнали, что в Африке нельзя безнаказанно отливать куда попало. Есть специальные санитарные конструкции. Там, откуда я родом, их целые ряды.
Потрясенный переводчик умолк на несколько секунд, представив, что на месте скорпиона, от которого он умирал, оказалась бы кобра, от которой он бы точно умер. Тем временем сафари-гид нашел машину и водителя, чтобы доставить ужаленного в больницу.
Бедолагу уложили на заднее сиденье «лендровера», откуда он снова повторил свой тезис касательно собственных жизненных перспектив. Водитель пожал плечами и тронулся с места.
А инженер и китаец уставились друг на друга.
– Как же нам теперь быть? – пробормотал инженер на африкаанс.
– Как же нам теперь быть? – пробормотал китаец на диалекте у.
– Уважаемый китайский гость, часом, не из Дзянсу? – спросила Номбеко на том же диалекте. – А может, из самого Цзянъяня?
Китаец, который родился и вырос в Цзянъяне, что в провинции Дзянсу, не поверил своим ушам.
Представляете, до какой степени эта-как-ее-там бесила инженера Вестхёйзена? Вот теперь она стояла и беседовала с китайским гостем на совершенно невообразимом наречии безо всякого контроля со стороны инженера.
– Что происходит, прошу прощения? – сказал он.
Номбеко объяснила: нечаянно оказалось, что они с гостем говорят на одном и том же языке, так что это даже ничего, что переводчик лежит в больнице с посиневшим пальцем и причитает вместо того, чтобы делать свою работу. С позволения инженера, конечно. Или инженер хотел бы, чтобы все сидели молча до самого вечера?
Нет, инженер этого не хотел бы. Однако попросил бы эту-как-ее-там заниматься исключительно переводом и более ничем. И не болтать с китайцем почем зря.
Номбеко пообещала от болтовни по возможности воздерживаться. Но ведь инженер понимает, порой приходится отвечать, когда уважаемый китаец к ней обращается? Инженер сам от нее этого требовал. К тому же все, пожалуй, обернулось к лучшему.
– Ведь теперь господин инженер может говорить примерно что угодно о новейших ядерных разработках и прочем, в чем он не смыслит. Если он что-нибудь ляпнет – чего нельзя исключать, а? – это всегда можно будет загладить в переводе.
Эта-как-ее-там говорила дело. А поскольку ровней ему она не была, то сердиться инженер не стал. Хочешь жить – умей вертеться, подумал он. Пожалуй, у него даже повысились шансы выйти сухим из воды, несмотря на ужин с китайцем и президентом.
– Если все уладишь, могу похлопотать, чтобы тебе выдали новую щетку, – пообещал он.
Сафари удалось: охотники повстречали всю большую африканскую пятерку. А в перерывах пили кофе и болтали. Улучив момент, Номбеко сообщила китайцу, что через пять часов мимо них нечаянно проедет президент Бота. Китаец поблагодарил за информацию и пообещал изобразить максимальное удивление. Номбеко не стала уточнять, что все еще больше удивятся, когда узнают, что официальный переводчик пропал из сафари-лоджа еще до ужина. И что им придется до конца вечера молча таращиться друг на друга.
Номбеко вышла из «лендровера» и вслед за инженером направилась в ресторан. Мысли ее полностью занимала логистика предстоящего побега. Видимо, через кухню и задний двор? Ориентировочно между горячим и десертом?
Раздумья ее оборвал инженер, резко остановившись и ткнув в нее пальцем.
– Что это? – спросил он.
– Это? – спросила Номбеко. – Это я. Как бы меня ни звали.
– Нет, что это на тебе, дура.
– Это куртка.
– А с чего ты ее напялила?
– С того, что она моя. С позволения инженера, не перебрал ли он нынче коньяку?
У инженера уже не было сил одернуть зарвавшуюся уборщицу.
– Я полагаю – ежели у тебя достанет ума хотя бы меня услышать, – что это не куртка, а черт знает что.
– Другой у меня нет, инженер.
– Какая разница. Нам встречаться с президентом страны, а у тебя вид как из трущобы.
– Так я ведь и правда оттуда.
– А ну быстро сняла куртку и отнесла в машину! Да поживей, президент ждет.
Номбеко поняла, что задуманный побег отменяется. Шов ее единственной куртки был полон алмазов, на которые она жила бы до скончания своих дней – если бы обстоятельства позволили. Пуститься без них в бега от южноафриканского правосудия… нет уж, лучше остаться где есть. Среди президентов, китайцев, бомб и
