Твоё? Сделай сам - Ашаи
Какое-то время писатель сидел в непонятках. Затем по телу разлилось тепло, проснулся интерес к происходящему.
– Что вчера было? – спросил Лес.
– А я почём знаю? – Ответил Бомжо с хрипотой в голосе. – Мы с братвой мирно выпивали, тут ты нарисовался, всем налил. Говоришь: “Выпьем за баб!” Штоб, мол, они меньше лицом торговали и больше давали!
– Прямо так и сказал?
– Говорю как есть! Потом отплясывать начал, как на карнавале в Рио-де-Жарейро. Потом зачем-то полез к Малой жамкаться. А ей рожать скоро. Вот и спустила тебя с лестницы.
Лес исполнил жест “рука-лицо”. Бомжо продолжал:
– Короче, подобрали мы тебя в кустах. Притащили на трубы, штоб совсем не офаршмачился.
Лес выхватил из его рук бутылку с самиком и сделал два больших глотка. На этот раз зашло легче. Мир стал куда более приглядным. Он осмотрел собеседника: тот был одет в достаточно стильный, хоть и потрёпанный, хоть и чумазый, но приталенный пиджак. Бомжо продолжал:
– Эт ещё ладно, на зоне и не такое случалось. Там фаршмаки за всех платят. На зоне ведь всё есть. Всё, что надо для жизни, заходит через мусоров. Бабос занёс и всё. А денег на зоне больше, чем на воле. Деньги там из чего делаются?. Сел, перекинулся в картон с богатеньким Буратино. А он дубовый оказался, хихх, в карты играть не может. Ну, ты его его обул, смотришь, кореша его везут баулы. Поэтому таких проблем нет. Если человек умеет держать колоду карт, то нету проблем. А эти ребятишки, куда они ползут? Он ведь хочет выиграть. Ну, хорошо, для начала даёшь ему выиграть. Чтобы он не соскочил. А дальше обул его по полной программе, да и всё! Всё на этом закончилось. Мне даже сейчас смешно – куда ползут? Ты ж в этих картах ничего не понимаешь, ты ж в карман чужой лезешь!
Так, за разговорами, опустошили они пол-литра. Бомжо попросил у уже хорошенького Леса взять ещё одну на вечер. Лес выгреб последние деньги. Наскреблось на литр восьмёрки. Бомжо сказал:
– Теперь идём за едой.
– У меня деньги закончились.
– А нам деньги не нужны!
Такой ответ обрадовал Леса, ведь его бюджет сильно просел, и он даже успел влезть в долги. Кроме того, в Бомжо и его окружении он видел колоритнейших персонажей будущих произведений, и поэтому внимательно впитывал в себя всё происходящее вокруг. Он работал, даже когда не работал. Лес был в предвкушении.
Проходя мимо мусорной площадки, Бомжо свернул за бачки. Лес стоял в растерянности – ему было противно подходить к мусорке и тем более ковыряться в ней. Он любил играть в команде, но не в этом случае.
“Хороший улов!” – хвастался Бомжо, показывая пакет с добычей.
Он выудил из пакета пробник шампуня и недопитую бутылку воды. Не отходя от кассы, Бомжо на треть скрутил пробку с бутылки – получился умывальник. Он намочил голову. Вода, просачиваясь через резьбу на горлышке, текла тонкими струйками, не выливаясь мгновенно. На улице было холодно, поэтому от волос поднимался пар, создавая эффект “дымящейся головы”. Бомжо вскрыл пробник.
– Будешь? – спросил он Леса.
– Спасибо, я пока чистый.
– Знаешь, как говорят: любой куст – дом, любая лужа – баня. Обычно я моюсь на Вертолётке, да шо-то голова сильно чешется.
Бомжо выдавил весь шампунь на голову.
В его пакете шуршал просроченный салат из морской капусты, чёрствый ломоть ржаного хлеба, надкушенный кусок копчёной колбасы и майонез на стенках пачки.
Улов разложили на стыке двух больших труб внутри одного из коллекторов, входящих в отопительную инфраструктуру города. Коллектор представлял собой бетонный короб, вкопанный в землю на несколько метров. Для входа внутрь нужно было отодвинуть тяжёлую крышку люка и спуститься по ржавой лестнице. В нём жил Бомжо зимой. Он размягчил горбушку хлеба в воде, выдавил на неё остатки мазика и откусил полугнилыми зубами, приговаривая:
– Сегодня есть покушать – я покушаю, есть выпить – я выпью, нет – ну и ладно, лягу спать. Самое главное – уэто свобода, вольным воздухом дышать. Как-то раз приходят сюда опера. Говорят: “Не надоело тебе здесь?” – “А что вы мне хотите предложить?” – “Висяков у нас много, – говорят, – возьми на себя. В лагере посидишь, хоть покушаешь нормально”. Нормально – ненормально, а я им, знаешь, что ответил?. “Нее, ребята, лучше хлеб с помойки, чем баланда у хозяина”.
– А ты сидел? – Лес с опаской кусал колбасу с помойки, запивая пойлом и утешая себя мыслью, что самогон дезинфицирует.
– Спрашиваешь. – Ухмыльнулся Бомжо. – История у меня бохатая. Началось всё до ухода в армию. До ухода в армию был я счастливым мальчиком. А ушёл в армию, и на охрану посольства направили взвод в Афган. Ну и, короче, там вышла маленькая беда. Деды. Я думаю, ты знаешь, кто такие в армии деды. Деды, значит, завели молодого в сержантскую комнату и начали насиловать. Пьяненькие, поднажрались и такую пакость исполняют. Я зашёл, говорю: “Шо вы делаете? Прекращайте!” Они говорят: “Вали отсюда, а то и ты попадёшь сейчас”. Ну, я вышел, подошёл к пирамиде, взял Калаш и всех девятерых положил там.
– Девятерых застрелил?!
– Всех девятерых. Оставил только пацанчика, которого насиловали. Меня чё-то перемкнуло. Ну, а шо, испортили человеку жизнь. Просто-напросто испортили жизнь. Ну и вот. Меня в Кабуле судят – дают высшую меру, перевозят за кордон. Начальник тюрьмы пишет помиловку на меня. Мне заменяют вышку на 15 лет строгого режима.
– Пожизненно хотели дать?
– Тогда пожизненного не было, был расстрел. Ну вот, дали мне, пацанчику молодому, “первый раз в первый класс”, 15 лет. И началось. Я поехал. Потом меня уже в тюрьму садили не за то, что я совершил преступление. Если кто-то это натворил и ему вынесли общественное порицание, то мне давали 5-6 лет. Родители у меня высоко сидели. Из окон, как говорят, был виден Магадан, хех. Им пришлось отказаться от меня, чтоб не испортить карьеру на госслужбе. Но батя купил мне дом. А пока я сидел, его сожгли. Землю делили. Вот, я вышел – ни дома, ни земли. И ничё не сделаешь. Теперь эта земля акционерному обществу принадлежит.
– Судиться пробовал с ними?
– На адвоката деньги нужны. Вот так я живу без жилья уже 6 лет.
Бутылка восьмёрки подходила к концу. Лес держал её в руках, всматриваясь в самопальную этикетку. Цифра 8 несколько раз была обведена чернилами от руки. Вдруг чернильные линии задвигались, как ленточный конвейер. Цифра 8 завалилась на бок, превратившись
