Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
— Я клянусь вам! — воздев руки, сказал нотариус.
— Долой клешни, старый Омар! — закричал дядюшка Антифер, вспылив, несмотря на свои благие намерения. — Я отлично знаю, зачем вы явились!
— Поверьте…
— И знаю, кто вас прислал.
— Никто, я вас уверяю…
— Вы приехали по поручению покойного Камильк-паши…
— Он умер десять лет назад!
— Неважно! Вы сидите сегодня здесь, у Пьера-Сервана-Мало, сына Томаса Антифера, только потому, что такова была последняя воля Камильк-паши! Вам было поручено сообщить сыну Томаса Антифера некоторые цифры, а вовсе не расспрашивать о письме! Вы слышите — цифры!
— Цифры?..
— Да… долготу, необходимую мне в дополнение к широте, присланной Камильк-пашой двадцать лет назад на имя моего отца!
— Хорошо сказано! — спокойно произнес Жильдас Трегомен, взмахнув своим платком, словно сигнализируя с моря береговым семафорам.
Между тем мнимый клерк сохранял прежнюю невозмутимость, хотя теперь уже не оставалось никаких сомнений, что дядюшка Антифер великолепно разбирается в сути вещей.
— А вы, господин Бен-Омар, — загремел дядюшка Антифер, — вы хотели поменяться ролями — вы хотели украсть у меня мою широту!..
— Украсть?
— Да! Украсть! И присвоить себе то, что принадлежит одному мне!
— Господин Антифер, — возразил Бен-Омар, приведенный в полное замешательство столь энергичным натиском, — поверьте… как только я получил бы от вас это письмо… я тотчас же сообщил бы вам цифры…
— Ага! Значит, вы признаете, что они у вас?..
Нотариус был приперт к стене. Как ни был он изобретателен по части различных уверток и уловок, сейчас он почувствовал себя зажатым в тиски, понял, что надо сдаваться, ибо уже наступил момент, когда не оставалось ничего иного. Такую возможность они предусмотрели накануне с Сауком, а потому, когда дядюшка Антифер крикнул нотариусу: «Довольно! Играйте в открытую, господин Бен-Омар! Хватит вилять и лавировать, пора пришвартовываться!» — Бен-Омар покорно произнес: «Хорошо!»
И, открыв портфель, вытащил пергамент, испещренный крупными буквами.
Это было завещание Камильк-паши, написанное, как мы уже знаем, на французском языке.
Дядюшка Антифер впился в документ.
Прочитав завещание громким голосом от начала и до конца, чтобы Жильдас Трегомен не проронил ни слова, дядюшка Антифер вынул из кармана записную книжку и прежде всего записал долготу острова — те самые четыре цифры, за каждую из которых он отдал бы, не задумываясь, по пальцу правой руки. Потом, словно почувствовав себя опять капитаном, определяющим широту местности, он закричал:
— Внимание, лодочник!
— Есть внимание! — ответил Жильдас Трегомен, также вынув записную книжку из недр своей широчайшей куртки.
— Бери на прикол!
Нечего и говорить, что эта драгоценная долгота — 54° 57′ к востоку от парижского меридиана — была «приколота» с исключительной добросовестностью.
Пергамент был возвращен нотариусу; тот снова спрятал его в портфель и передал мнимому главному клерку Назиму.
Разговор дошел до самой решительной стадии; теперь уже дело касалось непосредственных интересов Бен-Омара и Саука. Дядюшке Антиферу, знающему меридиан и параллель острова, оставалось только скрестить эти две линии на карте, чтобы определить положение острова на точке их пересечения. Именно этим он и хотел заняться без промедления. Что ж! Вполне законное желание! Он поднялся и, слегка поклонившись, сделал совершенно недвусмысленный жест, указывающий гостям на выход. Без сомнения, Бен-Омару и Сауку дали понять, что их присутствие больше нежелательно.
Трегомен, улыбаясь, следил за этой немой сценой, которую превосходно разыграл его друг. Тем не менее ни нотариус, ни Назим и не думали подниматься с места. Хозяин дома хотел выставить их из комнаты, но они или не понимали этого, или делали вид, что не понимают. Растерявшийся нотариус читал в суровом взгляде Саука приказание задать Антиферу еще один вопрос.
Не смея ослушаться приказа, Бен-Омар сказал:
— Теперь, когда я выполнил поручение, возложенное на меня завещанием Камильк-паши…
— …нам остается только вежливо проститься друг с другом, — закончил его фразу Пьер-Серван-Мало, — и, так как первый поезд отходит в десять тридцать семь…
— В десять двадцать три со вчерашнего дня, — поправил Жильдас Трегомен.
— Ты прав, в десять часов двадцать три минуты, и я не хотел бы, дорогой господин Бен-Омар, подвергать вас, равно как и вашего почтенного клерка Назима, опасности пропустить курьерский поезд…
Саук нетерпеливо отбивал такт ногой и посматривал на свои часы. Можно было подумать, будто он действительно беспокоится, как бы не опоздать на поезд.
— Если вам еще нужно сдать багаж, — продолжал дядюшка Антифер, — на это тоже уйдет порядочно времени…
— К тому же, — добавил Жильдас Трегомен, — на вокзале такая толчея…
Наконец к Бен-Омару вернулся дар слова. Слегка приподнявшись и потупив глаза, он произнес:
— Простите, но мне кажется, что мы еще не совсем договорились…
— Напротив, господин Бен-Омар, напротив! Мне, например, больше не о чем вас спрашивать.
— Нет, остался еще один вопрос, и я должен предложить его вам, господин Антифер…
— Меня это очень удивляет, господин Бен-Омар, но, в конце концов… раз вы так хотите… прошу вас…
— Я вам сообщил долготу, указанную в завещании Камильк-паши…
— Точно так! И мой друг Трегомен и я — мы оба занесли ее в наши книжки.
— Теперь вам остается сообщить мне широту, которая указана в письме…
— В письме, адресованном моему отцу?..
— Именно в нем…
— Простите, господин Бен-Омар! — нахмурив брови, возразил дядюшка Антифер. — Вам было поручено доставить мне долготу?..
— Да, и это поручение я выполнил…
— …так же охотно, как и усердно, могу подтвердить. Что же касается меня, то ни в завещании, ни в письме меня не уполномочивали показывать кому бы то ни было цифры широты, сообщенные моему отцу!
— Однако…
— Однако, если у вас есть какое-нибудь указание по этому поводу, давайте обсудим его…
— Мне кажется… — возразил нотариус, — между людьми, уважающими друг друга…
— Вам напрасно это кажется, господин Бен-Омар. Ни о каком уважении между нами не может быть и речи.
По-видимому, нервное возбуждение, охватившее дядюшку Антифера, неминуемо должно было перейти в гнев. Во избежание бури Жильдас Трегомен поспешил открыть дверь, дабы облегчить неловкое положение посетителей. Но Саук словно прирос к стулу. Впрочем, ему, как подчиненному и иноземцу, не понимающему по-французски, и нельзя было сдвинуться с места, по крайней мере, пока не прикажет ему мнимый хозяин.
