Жюль Верн - Удивительные приключения дядюшки Антифера
Он мог бы добавить: «человек вроде вас», но, по понятным соображениям, не решился высказать это вслух.
— Я думаю, — продолжал он, — что придется покориться необходимости… — Он не осмелился закончить свою мысль.
— Покориться! — вскричал Саук и так сильно хватил по столу кулаком, что лампа подскочила и стеклянный колпак разбился. — Покориться? Отказаться от ста миллионов?!
— Нет… нет… ваша светлость! — поспешил ответить Бен-Омар. — Покориться… и сообщить бретонцу долготу, как сказано в завещании.
— Чтобы он воспользовался ею, болван? Чтобы он вырыл миллионы?!
Ярость — плохой советчик. И Саук, которого природа не обделила ни умом, ни изворотливостью, тоже наконец понял это. Он успокоился насколько мог и стал обдумывать предложение Бен-Омара, отнюдь не лишенное здравого смысла.
Составив представление о характере малуинца, Саук понял, что простой хитростью от него ничего не добьешься и действовать надо более искусно.
А потому с помощью Бен-Омара, который не мог уже отказаться от роли сообщника, он выработал такой план действий: пойти на следующий день к Антиферу, открыть ему долготу острова, как того требовало завещание, и, в свою очередь, узнать широту. Выяснив координаты, Саук сделает все, чтобы опередить законного наследника и завладеть всем состоянием. Если же это не удастся, он найдет способ сопровождать Антифера во время поисков клада и попытается присвоить сокровища. Если островок, что вполне допустимо, лежит в стороне от морских путей, то у этого плана были шансы на успех и дело могло кончиться в пользу Саука.
Когда было принято окончательное решение, Саук предупредил нотариуса:
— Я рассчитываю на тебя, Бен-Омар, и советую тебе со мной не хитрить, иначе…
— Ваша милость, вы можете быть уверены… Но вы обещаете мне, что я получу законный процент?..
— Да, по завещанию ты должен его получить… но при условии, что ты ни на минуту не оставишь Антифера во время его путешествия!
— Конечно, я его не оставлю!
— И я тоже… я буду тебя сопровождать…
— В качестве кого?.. Под каким именем?
— В качестве главного клерка нотариуса Бен-Омара, под именем Назима.
— Вы?!
И в этом «вы», произнесенном тоном отчаяния, выразился весь ужас перед предстоящими насилиями и оскорблениями, о которых несчастный Бен-Омар не мог подумать без содрогания.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ,
в которой разыгрывается квартет без музыки с участием Жильдаса Трегомена
Вернувшись домой, дядюшка Антифер вошел в столовую, сел в углу у камина и протянул к огню озябшие ноги, не вымолвив при этом ни слова.
У окна беседовали Эногат и Жюэль — он даже не заметил их присутствия.
Нанон готовила в кухне ужин — он даже не спросил ее, как обычно, не меньше десяти раз: «Когда же будет готово?»
Пьер-Серван-Мало углубился в размышления… Конечно, не стоит рассказывать сестре, племяннику и племяннице о том, что произошло при встрече с Бен-Омаром, нотариусом Камильк-паши…
За ужином дядюшка Антифер, всегда такой разговорчивый, был нем, как стена; Он даже не повторял по два раза каждое блюдо и только за десертом машинально проглотил несколько дюжин устриц, извлекая их из зеленоватой раковины при помощи длинной булавки с медной головкой.
Несколько раз Жюэль обращался к нему с вопросами, но не получал ответа.
Эногат тщетно пыталась узнать, что случилось: он как будто даже не слышал ее.
— Скажи, братец, что с тобой?.. — спросила Нанон в тот момент, когда, встав из-за стола, он направился в свою комнату.
— Должно быть, у меня прорезывается зуб мудрости! — ответил он.
И каждый подумал про себя, что мудрость никогда не повредит, хотя бы и на старости лет…
Затем, даже не закурив своей любимой трубки, что с особым удовольствием он всегда проделывал по утрам и вечерам, Антифер поднялся по лестнице и исчез, не пожелав никому «доброй ночи».
— Дядюшка чем-то очень встревожен! — заметила Эногат.
— Нет ли у него каких-нибудь новостей? — прошептала Нанон, убирая со стола.
— Не пойти ли за Трегоменом? — предложил Жюэль.
Действительно, с той поры, как дядюшка Антифер стал с особым нетерпением ожидать вестника Камильк-паши, он ни разу не испытывал такого мучительного беспокойства — оно буквально терзало, пожирало его… А что, если он провел разговор с Бен-Омаром недостаточно дипломатично? А не напрасно ли ом держал себя с ним так сурово? А следовало ли давать ему столь решительный отпор? Не умнее ли было бы проявить больше уступчивости, обстоятельно поговорить по существу дела и в конце концов прийти к какому-то соглашению? Благоразумно ли было называть его мошенником, негодяем, крокодилом и давать другие обидные прозвища? Не лучше ли было, скрыв свою заинтересованность, вступить с ним в переговоры, по возможности затянуть их, сделать вид, что согласен продать письмо, притвориться, будто не знаешь его ценности, и уж, во всяком случае, не требовать за него в порыве гнева пятидесяти миллионов! Конечно, оно стоит этих денег! Но действовать надо было хитрее, осторожнее. А что, если нотариус, с которым он так нелюбезно обошелся, не захочет подвергнуться еще раз подобному приему? А что, если он сложит свои чемоданы, покинет Сен-Мало и возвратится в Александрию, оставив вопрос нерешенным? Что же тогда будет делать дядюшка Антифер? Побежит за своей долготой в Египет?..
А потому, прежде чем улечься спать, он дал себе несколько хороших тумаков. Всю ночь он не сомкнул глаз, а к утру принял твердое решение «перейти на другой галс» — отправиться на поиски Бен-Омара, загладить несколькими добрыми словечками все грубости, которые он наговорил ему сгоряча накануне, вступить с нотариусом в переговоры и даже согласиться на некоторые уступки.
Около восьми утра, когда Антифер, одеваясь, раздумывал обо всем этом, Жильдас Трегомен тихонько постучал к нему в дверь.
Нанон послала за ним, и этот замечательный человек тотчас же прибежал. Как всегда, он готов был принять на себя гнев сварливого соседа.
— Что тебя принесло, лодочник?
— Прилив, старина, — ответил Жильдас Трегомен, надеясь, что это морское словечко заставит собеседника улыбнуться.
— Прилив?.. — суровым тоном повторил дядюшка Антифер. — Ну, а меня унесет отсюда отлив, и очень скоро!
— Ты уходишь?
— Да, с твоего разрешения или без него.
— Куда ты идешь?
— Куда мне нужно.
— Каждый идет, куда ему нужно. И ты не скажешь мне, что ты собираешься делать?..
— Попробую исправить одну глупость…
— Или усугубить ее?
