Коллектив авторов - Интервью о морском змее
Договаривать было не нужно: Белкин понял ее волнение, понял, что она хотела сказать.
— Значит, вместе, Катя, вместе! — повторял он, не помня себя. — Значит, вы меня любите, да? А я ведь мечтать не смел о таком счастье! Да полно, уж не спится ли мне? Право, все это словно сон: наша встреча, эта удивительная страна, страшные невиданные животные, наконец, такое невероятное счастье! Так и кажется — проснешься и ничего этого нет!
Возвращались весело. Торопов и Бедфорд записывали все приключения и встречи с интересными животными и собирали обломки камней, а Глинский ловил разных невиданных жуков и других насекомых. Он часто жаловался на усталость и просил товарищей помочь тащить тяжелую ношу.
— Ну, вот еще! — издевался над ним Торопов. — Набрал всякой гадости, а теперь жалуется. Охота вам тащить клыки саблезубого тигра и разные другие штуки! Я еще понимаю, что вы тащите его шкуру, ну а остальное можно и бросить.
Зоолог сильно обижался на подобные насмешки, сразу замолкал и, кряхтя, тащил по жаре свои сокровища. Однако с каждым днем идти становилось легче. Снова увидели они густой лес, кишащий зверями и насекомыми, и нашли прохладу в тени зеленых ветвей.
— Приятно здесь идти, — говорил Белкин, — зелень-то, зелень какая! Красота!
— Да, — отозвался Глинский, — здесь, конечно, красивей, но зато там интересней — что ни шаг, то новое чудовище!
— Помните, как вы от черепахи убегали? — поддразнил его Торопов.
— Ну, на этот счет здесь не безопасней, — возразил ему Бедфорд. — Помните, какую страшную змею встретили мы вчера?
— А странно будет снова увидеть землю и особенно настоящее земное солнце после этого палящего ослепительного света, — заговорил опять Торопов. — Мы ведь уже третий месяц путешествуем. Тогда начиналась весна, а теперь уже июль, самый разгар лета. Раньше поздней осени домой, пожалуй, не добраться.
Каждый думал о своем. Белкина волновали другие мысли. «Как-то с машиной? — думал он, вспоминая оставленный аэроплан. — Интересно знать, когда прилетели наши и удалось ли ее починить, или же она до сих пор стоит там на льду».
Вот наконец без особых приключений миновали и тропический лес.
— Смотрите, как места изменились! — радовался Торопов. — Да и свежее стало, идти гораздо легче. Вот уж и деревья пошли знакомые: дубы, вязы, совсем, как у нас в западных губерниях. Ну, товарищи охотники, миновали голодные места! Что, доктор, довольны, вы теперь?
Доктор только смеялся в ответ. Он без устали охотился на разную мелкую дичь: красивых ланей, зайцев и птиц. Голодовка совсем позабылась. Но однажды охота чуть было не кончилась весьма печально. По обыкновению, доктор с Белкиным, отстав от товарищей, решили подстеречь какую-нибудь дичь покрупнее. Они только что встретили стадо оленей, идущих на водопой, и уже приготовились стрелять, как вдруг вожак стада насторожился, видимо, почуяв опасность. За ним встревожились и остальные. Охотники не понимали, в чем дело, но через минуту увидели, что животные испугались недаром: на поляне показался огромный медведь. Олени бросились бежать, но зверь и не думал о погоне; он повел носом во все стороны, повернулся и быстро пошел по направлению к людям. Доктор с Белкиным испуганно переглянулись: они не рассчитывали на такую встречу и боялись, что ружья заряжены слишком легкой пулей. Бежать было поздно — зверь мог нагнать их. Оставалось одно — подпустить его поближе и сразу выстрелить из двух ружей. Медведь был уже близко.
— Стреляйте! — прошептал Белкин и спустил курок.
Раздался выстрел, но, к удивлению и ужасу охотников, только один, а не два: ружье летчика дало осечку.
«Пропали!» — подумал он и увидел, как какая-то темная масса двинулась прямо на них.
Снова раздался выстрел, кусты затрещали, что-то больно ударило Белкина по голове, и он потерял сознание. Очнулся он в палатке и сначала никак не мог понять, что случилось. Милое личико Кати с беспокойством склонилось, над ним.
— Пришел в себя, значит, жив будет, — раздалась рядом английская речь.
Летчик хотел повернуть голову, но почему-то не мог, ему стало очень больно, и он тихо застонал. Доктор Флит, Глинский и Торопов подошли к нему. Он снова открыл глаза и спросил, что все это значит.
— Ничего, Андрей Григорьевич, — шутливо отозвался Торопов, — мишка вас немного погладил по голове. К счастью, он лишь слегка ободрал ваш череп да немного ушиб вас. Могло кончиться гораздо хуже.
Тут он все вспомнил. Охотник заговорил в нем, несмотря на слабость.
— Где же он, где? ушел? — спрашивал он в волнении.
— Нет, не ушел, доктор заколол его, — ответил Глинский. — Ваше счастье, что он такой сильный, ему пришлось-таки побороться с медведем.
Оказалось, что доктор Флит убил медведя своим большим охотничьим ножом.
— Ну и велик же он! — восхищался Торопов. — Вот поправитесь, так увидите.
Болезнь Белкина заставила всех задержаться на несколько дней. Однако летчик поправлялся быстро и на пятый день мог уже идти вперед, хотя и с забинтованной головой. Он долго любовался великолепной шкурой зверя, говоря, что никогда не видал такого огромного медведя.
— Так ведь это не простой медведь, а «пещерный», — объяснил ему Глинский. — Видите, какой он огромный! Это тоже очень древний зверь. Такие давным-давно вымерли.
Это приключение еще более сблизило Белкина с Катей: она так заботливо ухаживала за ним, так беспокоилась, когда ему было хуже. Наконец рана совсем зажила, и только несколько шрамов осталось на голове летчика.
— Это — память о нашем путешествии, — часто шутил он, вспоминая о неудачной охоте.
По дороге опять встретились с «махайродом» и наблюдали за его охотой. На этот раз страшный зверь преследовал стадо коз и так был занят погоней, что даже не заметил людей. Попались снова и мастодонты; завидев этих огромных животных, доктор Флит не выдержал и решил во что бы то ни стало достать себе клыки одного из них. Белкин был еще слаб и американцу пришлось охотиться одному. Товарищи слышали несколько выстрелов, затем страшный топот и треск, а через несколько минут доктор явился перед ними очень грустный и недовольный. Оказалось, что ему удалось лишь слегка ранить молодого мастодонта, который от боли бросился бежать и чуть было не растоптал его.
Через несколько дней лес кончился; попадались лишь небольшие перелески, остальное же время шли по степи, только теперь уже не зеленой и цветущей, а пожелтевшей и поблекшей. Как-то вечером путники расположились на ночевку неподалеку от небольшого ручейка. Белкин взял дорожную фляжку и пошел зачерпнуть воды. Через несколько минут он вернулся сильно взволнованный и сказал, обращаясь к товарищам:
