Марк Твен - Выдержал, или Попривык и вынес
На слѣдующій день мы бродили по широкимъ, прямымъ и ровнымъ улицамъ, съ любопытствомъ осматривая городъ, гдѣ при населеніи въ пятнадцать тысячъ намъ ни разу не пришлось видѣть ни пьяницъ, ни бродягъ и вообще никакого безпорядка. Свѣтлый, чистый, прозрачный ручеекъ пробѣгалъ по всѣмъ улицамъ, замѣняя собою грязныя канавы. Громадные дома были построены изъ необожженнаго кирпича и красиво отдѣланы; за каждымъ домомъ тянулся большой, хорошо воздѣланный огородъ и садъ, гдѣ между грядами и фруктовыми деревьями виднѣлась вода, очевидно, протекавшая изъ ручейковъ съ улицы, и все и вездѣ дышало опрятностью, чистотою, изяществомъ и комфортомъ. Вездѣ видны были магазины, лавки съ разными издѣліями, всѣ заняты были какою-нибудь работою, въ воздухѣ раздавался стукъ кузнечнаго молота, шумъ колесъ на фабрикахъ, все это работало, трудилось и суетилось. Гербъ моего штата изображалъ двухъ медвѣдей, державшихъ между собою шлемъ съ девизомъ: «Соединенно мы стоимъ (hic). Разъединенно мы падаемъ». Для автора этой книги онъ былъ непонятенъ. Но у мормоновъ гербъ былъ простъ и несложенъ и очень къ нимъ подходилъ. Онъ изображалъ золотой улей съ работящими пчелами вокругъ!
Городъ лежитъ у самой степи, величина которой равняется штату Коннектикута; онъ окруженъ стѣною горъ, верхушки которыхъ теряются въ облакахъ, а на верхнихъ склонахъ лежитъ вѣчный снѣгъ. Смотрѣть на городъ съ одной изъ этихъ страшныхъ высотъ въ двѣнадцать или въ пятнадцать миль, Большое-Соленое-Озеро-Сити кажется дѣтскою игрушкою, стоящею около величественной Китайской стѣны.
На нѣкоторыхъ изъ этихъ горъ къ юго-западу въ теченіе двухъ недѣль ежедневно шелъ дождь, но ни одна капля не упала въ самый городъ; а во время жаркихъ дней, позднею весною и раннею осенью, жители, утомленные жарою, могли искать прохлады и въ то же время идти любоваться на роскошную и величественную снѣговую бурю на горахъ. Они издали могли усладиться этой картиной, хотя каждый день въ извѣстное время года, и снѣгъ никогда не падалъ ни на улицы, ни на ихъ жилье.
Соленое-Озеро-Сити была здоровая мѣстность, замѣчательно здоровая. Жители увѣряли, что у нихъ одинъ только врачъ на весь городъ и что его аккуратно еженедѣльно арестовывали и приводили къ допросу за бродяжничество, такъ какъ онъ не имѣлъ «достаточно средствъ себя содержать».
Мы желали посѣтить знаменитое внутреннее море, американское «Мертвое море» — большое Соленое озеро, отстоящее въ семнадцати миляхъ отъ города — такъ какъ мы давно бредили, думали, говорили о немъ и мечтали видѣть его съ самаго начала нашей поѣздки, а теперь, когда оно было чуть ли не рукой подать, мы вдругъ потеряли всякій интересъ къ нему; итакъ, мы отложили до другого дня, какъ это всегда дѣлается, и кончили тѣмъ, что забыли о немъ. Мы обѣдали съ нѣсколькими любезными джентиль и посѣтили постройку громаднаго храма и много разговаривали съ этимъ проницательнымъ янки изъ Коннектикута, Герберомъ С. Кимбаломъ (нынѣ умершимъ), великимъ святымъ и могущественнымъ человѣкомъ въ коммерческомъ мірѣ. Мы осматривали «Tithing House» и «Lion House» и я не знаю и не помню — сколько еще церквей и казенныхъ зданій разнаго рода и странныхъ наименованій. Мы ходили и смотрѣли все, что могли, наслаждались каждымъ часомъ и пріобрѣли много полезныхъ свѣдѣній и интересныхъ пустяковъ, послѣ чего пошли спать, весьма довольные своимъ днемъ.
На слѣдующій день мы познакомились съ мистеромъ Стритомъ (нынѣ умершимъ), надѣли чистыя рубашки и пошли сдѣлать оффиціальный визитъ королю. Онъ былъ на видъ тихій, добрый, простой, полный достоинства и самообладанія джентльменъ, лѣтъ пятидесяти пяти или шестидесяти, но въ глазахъ его слегка проглядывала хитрость. Онъ былъ одѣтъ очень просто, и въ то время, какъ мы къ нему входили, снималъ съ головы соломенную шляпу. Разговоръ велъ онъ объ Утахѣ, объ индѣйцахъ, о Невадѣ, объ американскихъ дѣлахъ и вопросахъ, говорилъ съ нашимъ секретаремъ и съ нѣкоторыми лицами, которыя съ нами пришли, но на меня не обратилъ ни малѣйшаго вниманія, несмотря на то, что я нѣсколько разъ старался «вызвать его на разговоръ» о союзной политикѣ и объ его гордомъ отношеніи къ конгрессу. Мнѣ казалось, что то, что я говорилъ, было очень умно, но онъ только иногда бросалъ взглядъ на меня, какъ это дѣлаетъ кошка, когда хочетъ посмотрѣть, который изъ котятъ играетъ съ ея хвостомъ. Наконецъ я, оскорбленный, замолчалъ и сидѣлъ такъ до конца, красный какъ ракъ, ненавидя его въ душѣ и считая его необразованнымъ дикаремъ. Но онъ былъ невозмутимъ. Его разговоръ со всѣми этими джентльмэнами лился красиво, нѣжно, музыкально, какъ бы журчаніе ручейка; когда аудіенція кончилась и мы начали прощаться, онъ положилъ свою руку на мою голову, ласково посмотрѣлъ на меня, какъ бы любуясь, и сказалъ моему брату:
— А это вѣрно вашъ ребенокъ, мальчикъ или дѣвочка?
ГЛАВА XIV
Мистеръ Стритъ былъ очень занятъ своимъ телеграфнымъ дѣломъ, и если взять во вниманіе, что онъ долженъ былъ пройти со своимъ проволокомъ отъ восьми до девяти сотъ миль суровыхъ снѣжныхъ, необитаемыхъ горъ, безводныя, безлѣсныя и грустныя пустыни, было натурально и неизбѣжно ему быть такъ сильно занятымъ. Не могъ же онъ съ удобствомъ ѣхать и по дорогѣ приготовлять столбы, ихъ должны были тащить на быкахъ черезъ эти безлюдныя пустыни и надо было переѣзжать съ воды на воду черезъ степи, чтобъ пріобрѣсти одинъ или два столба. Законтрактованное дѣло мистера Стрита было обширное дѣло, съ какой стороны на него ни посмотри; и чтобъ понять, что значатъ слова «отъ восьми до девяти сотъ миль суровыхъ, снѣжныхъ, необитаемыхъ горъ, безводныя, безлѣсныя и грустныя пустыни», нужно самому лично проѣхать ихъ, такъ какъ перо не въ состояніи передать ужасную дѣйствительность читателю. Между тѣмъ важнѣйшее препятствіе не было имъ предусмотрѣно. Онъ переуступилъ мормонамъ самую тяжелую и трудную часть своего подряда, и вдругъ они, неизвѣстно почему, рѣшили, что работать не будутъ и совершенно спокойно побросали столбы въ горахъ, въ пустыняхъ, гдѣ и куда попало, и отправились по домамъ къ прежнимъ своимъ обычнымъ занятіямъ! Хотя у нихъ было сдѣлано письменное условіе съ мистеромъ Стритомъ, но они на это не обратили никакого вниманія, говоря, что имъ «интересно» видѣть, какъ джентиль заставитъ мормона въ Утахѣ исполнить надувательскій контрактъ, и очень этому смѣялись. Стритъ говорилъ — это онъ самъ намъ разсказывалъ всю исторію:
— Я былъ въ отчаяніи. Контрактъ мой былъ не изъ пустяшныхъ, я подвергался большимъ и тяжелымъ обязательствамъ, если во-время не сдамъ все дѣло; пахло разореніемъ. Это была такая поразительная вещь, такое совсѣмъ непредвидѣнное препятствіе, что я окончательно былъ поставленъ втупикъ. Я человѣкъ дѣловой, всегда имъ былъ, ничѣмъ другимъ не занимался, какъ только дѣлами, и потому вы можете себѣ представить весь мой ужасъ, когда я понялъ, что нахожусь въ странѣ, гдѣ письменные документы, — главное обезпеченіе, главная сила и безусловная необходимость каждаго серьезнаго дѣла, — не имѣютъ законной силы! Я потерялъ всякое довѣріе къ себѣ; было ясно, что совершать новыя условія не было никакой пользы. Совѣтовался я съ опытными людьми; они всѣ понимали мое безвыходное положеніе, но не знали, какъ помочь. Наконецъ одинъ джентиль сказалъ мнѣ: «Идите къ Бриггэму Юнгу, эта же мелкота не можетъ вамъ помочь». Я мало надѣялся на успѣхъ, полагая, что если законъ не могъ меня оградить, то что можетъ сдѣлать личность, которая не имѣла никакого отношенія ни къ суду, ни къ законамъ? Онъ могъ быть очень хорошимъ руководителемъ церкви и проповѣдникомъ, но тутъ нужно было что-нибудь сильнѣе религіи или нравственнаго вліянія, чтобы сумѣть совладать и убѣдить непокорныхъ, упрямыхъ, полу-развитыхъ нарушителей условій. Но что же было дѣлать? Я всетаки полагалъ, что онъ сумѣетъ дать мнѣ какой-нибудь совѣтъ или намекнетъ на что-нибудь, если уже самъ не въ состояніи ничего сдѣлать; и потому я пошелъ къ нему и изложилъ ему все дѣло. Онъ мало говорилъ, но съ интересомъ все выслушалъ, осмотрѣлъ внимательно каждую бумагу и если въ которой-нибудь изъ нихъ ему казалось что-нибудь непонятно или запутано, то онъ съ терпѣніемъ снова все пересматривалъ, пока не добивался сути. Потомъ онъ сдѣлалъ списокъ всѣмъ именамъ участвовавшихъ въ контрактѣ и сказалъ:
