Александр Кикнадзе - Кто там стучится в дверь?
— Главный враг разведчика беспечность, — сказал я. И добавил: — Еще самонадеянность. Иными словами, пренебрежение к врагу.
— Пожалуйста, расшифруйте.
— Если смогу. Хотя этот ответ будет, может быть, не совсем точен. В книгах и кинокартинах везде и всюду побеждают наши разведчики. И порой очень легко. Почему? Потому что у врага в шпионы идут самые что ни на есть отбросы, так во всяком случае можно подумать. Чужие слабости мы знаем слишком хорошо. А свои? Надо учиться и на собственных ошибках. Уметь анализировать их и делать соответствующие выводы.
Учитель сказал:
— Ваша речь была вполне сносной, Песковский, пока вы не заговорили о «соответствующих выводах», то есть пока не прибегли к лексикону, заимствованному у канцеляристов. Следите, пожалуйста, за своей речью — русской, но наипаче немецкой. Учитесь в серьезном деловом разговоре обходиться минимумом слов. Сжато излагать мысли. Весьма вероятно, что вы окажетесь в мире деловых, занятых, вечно спешащих людей, которые привыкли считать, и не без оснований, что время — деньги... Но это все между прочим. Я хотел бы поговорить о том, о чем мы не раз беседовали и, вероятно, будем не раз беседовать еще: об уважении, самом настоящем уважении, нет, не к идеологии, не к мировоззрению и не к нравам капиталистических разведок, — об уважении к мастерству. Вашими противниками будут люди высокообразованные и высокооплачиваемые, прекрасно подготовленные. Мы не многого добьемся, если будем противопоставлять им только идейную убежденность и готовность к самопожертвованию. Каждая наша жертва чревата многими другими. Потому мне хочется особо подчеркнуть и вспомнить те два слова, которые произнес Песковский: «беспечность» и «самонадеянность». Надо каждый день помнить, что мы знаем мало, гораздо меньше, чем обязаны, чем должны. Да, у нас есть огромное преимущество — наша идейная закалка, коммунистическая убежденность, наш интернационализм, чувство уважения к другим народам; придет пора, вы на себе почувствуете, как возвышает человека в собственных глазах и в глазах других эта способность с одинаковым уважением относиться ко всем народам.
А теперь... теперь мне хотелось бы услышать, что думают обо всем этом другие. Итак, главные враги разведчика, по-вашему, Пантелеев?
Станислав встал и сказал, что целиком разделяет мнение предыдущих товарищей, что ему добавить нечего, чтобы не разводить дискуссии на всем понятную тему.
— Мне хотелось бы не просто услышать от вас, что вы согласны. Мне хотелось бы... позвольте быть откровенным, чтобы вы чаще участвовали в наших обсуждениях и не боялись высказать свое мнение, а в случае необходимости защитить его. Пожалуйста, постарайтесь ответить на вопрос, который вам задан, товарищ Пантелеев.
Станислав не любил, когда учитель переходил на официальный тон. Ему не пристало говорить так. Человек мягкий по натуре, он делал над собой усилие, и это чувствовали все.
— Я просто вспомнил ваши слова о том, что иногда искусство промолчать — достойное искусство. А вообще, по-моему, одно из главных отрицательных качеств разведчика — неумение, неспособность понять особенности той страны, дух того народа, среди которого он живет...
— Так, так, — поощрил Рустамбеков, — продолжайте, это может быть интересно.
— Я хочу сказать, что человек может потратить много лет на изучение той или иной страны, но работа его не будет плодотворной, если он не овладеет искусством познать обычаи, нравы, взаимоотношения в семьях...
— Повторяетесь, Пантелеев, не отходите в сторону от темы.
Станислав немного смутился. Это не понравилось Рустамбекову:
— Прошу вас, товарищ Пантелеев, помнить, что вы спортсмен-борец и, кроме того, будущий разведчик, а не красная девица, которая первый раз пришла на свидание за околицу, не известив об этом родителей. Не позволяйте сбивать вас никому. Чувствуйте свое превосходство... да, и надо мной, если это вам поможет сконцентрировать и продолжить мысль. Между прочим, товарищи, это мог быть совсем небесполезный для нашего учебного заведения курс — искусство спора, искусство самоутверждения в споре, как вести его, когда ты чувствуешь свою правоту, и как выбивать из рук противника козыри. Я думаю, что мы к этому вернемся. Пока же прошу вас, Пантелеев, продолжить свою мысль, а меня извинить за то, что перебил.
— Мне лично кажется, что, прежде чем приступить к выполнению какого-то особого задания, разведчик должен не просто натурализоваться, он должен войти в роль, познать суть вещей и суть слов...
— Что вы хотите этим сказать?
— Я просто вспоминаю историю о том, как провалился в годы мировой войны один турецкий лазутчик, который был послан в Терезендорф. Он хорошо говорил по-азербайджански и выдавал себя за сына бакинского нефтепромышленника, желающего обзавестись земельной собственностью под Елисаветполем, где якобы когда-то обитали его предки.
Так начал Станислав одну историю, которую я когда-то давно слышал в Терезендорфе.
— Жил гость у нашего телеграфиста и иногда отлучался по делам в Елисаветполь и на станцию Шамхор, — продолжал между тем Станислав. — Что он там высматривал, до поры до времени никому не было известно, а он, оказывается, составлял рапорты о перевозках по железной дороге: куда какие воинские эшелоны движутся и где удобнее всего взрывать мосты и пути. Карты у него нашли во время обыска. А попался турок вот на чем. Он приехал как-то в Елисаветполь, зашел в ресторан, познакомился с соседом по столику и услышал, что тот владеет кархане — доходным домом, — вы знаете, так у нас, в Азербайджане, называют фабрику. Решив, однако, что кархане имеет в этих краях такой же смысл, как и в его родной Турции, с удовольствием потер руки и спросил, может ли он нанести туда визит... Рассказывать дальше?
— Валяйте, — свойски бросил учитель.
Пантелеева слушали с интересом. Даже Канделаки подпер голову рукой и смотрел на него не отводя глаз. Только я никогда не отгадал бы, что больше интересовало Котэ — как провалился турецкий шпион или что это за такое заведение кархане, в которое тот в конце концов попал.
— Так вот, — продолжал Пантелеев, — сосед сказал, что будет польщен визитом гостя из Баку и в любой момент готов показать ему свое производство. При слове «производство» гость игриво мигнул и ударил соседа рукой по ноге: мол, мы понимаем, что это такое за производство. «А откуда у вас девушки и сколько им лет?» — поинтересовался турок. «Они из ближайших деревень, есть среди них совсем молоденькие». — «И смазливые, должно быть, ведь вы не всякую возьмете, не так ли?» — «Так-то так, но тут на внешность не слишком приходится полагаться, лишь бы была здорова и обязанности свои знала хорошо».
