Джеймс Кервуд - Мужество капитана Плюма
— Прайс, что с вами? — спросил он тихо.
Дрожь пробежала по телу советника, точно прикосновение руки Ната пробудило его, и он медленно поднял голову. Натаниэль постарался удержаться от крика при виде этого ужасного лица, хотел даже улыбнуться, заговорить, но не смог. Перемена, происшедшая в лице советника, лишила Ната самообладания. Он молча и неподвижно стоял перед стариком. Только что он слышал голос безумия, теперь в глазах, которые на нем остановились, увидел… В этих глазах не было ни проблеска сознания. Багровые, надутые кровью вены испещряли белый лоб, рот был искривлен, и из губ сочилась кровь. Капитан Плюм невольно отступил. Советник остановил его дрожащей рукой.
— Нат. Не уходите, — успел сказать он, и опять упал лицом на стол.
В соседней комнате Натаниэль увидел ведро с водой. Он быстро притащил его в чулан и, смочив край полотенца, приложил его ко лбу старика. Прайс долго не двигался. Наконец он схватил руку Натаниэля. Лицо советника опять изменилось. Пламя сумасшествия угасло в глазах, и он со слабым смешком тяжело выпрямился.
— Легкая слабость, Нат, — сказал он, как бы прося извинения. — Это иногда случается со мной от сильного волнения.
Он сделал несколько шагов и рухнул в кресло. Голова его бессильно склонилась набок, и тело не могло еще освободиться от наступившего вслед за конвульсией оцепенения. Потеряв надежду привести его быстро в чувство, Натаниэль вышел из хижины и спрятался за деревьями, опасаясь возможного прихода мормонов. Но он недолго оставался там. Голод заставил его вернуться к дверям хижины. Он знал, что Прайс нескоро придет в себя после такого сильного припадка, и решил сам найти какую-нибудь еду. Когда Натаниэль поднимался по ступенькам, он во второй раз с того времени, как был на острове, услыхал торжественные удары большого колокола. Удары следовали один за другим и скоро слились в один дрожащий сплошной гул. Сзади Ната вдруг раздался резкий крик. Нат быстро обернулся. Советник стоял посредине большой комнаты с поднятыми руками. Его лицо пылало, в глазах, всего несколько минут назад безжизненных, горело торжествующее и злое пламя.
— Нат, вы пришли в великий час мести. Рука возмездия опустилась на королевство мормонов, — он глубже вздохнул и почти крикнул, — завтра я буду королем.
Не успел он досказать, как хижина задрожала и звуки колокола потонули в низком, громоподобном грохоте.
— В чем дело? — крикнул Натаниэль, вскакивая в комнату и хватая Прайса за руку. — Что это значит?
— Рука мести! — шепнул старик.
К нему вернулись его прежние привычки, припадка как не бывало, он весь сморщился и потирал руки с обычным своим усердием.
— Тысяча вооруженных людей высадилась на остров. Ломаниты материка вторглись в королевство, подобно иудеям на землю Ханаанскую… Час гибели для Стрэнга пробил, он обречен, и завтра я буду королем… я…
С пронзительным криком Прайс устремился к двери хижины и торжествующе расхохотался, указывая на север, где высоко взвилось яркое пламя.
— Сигнальный огонь и колокол Сент-Джемса призывают мормонов к оружию, но теперь слишком поздно… Слишком поздно.
Он зашатался, схватился за шею и упал на пол.
— Слишком поздно, — прохрипел Прайс, задыхаясь. — Нат… Марион… Дрожь пробежала по телу старика, и через секунду он лежал неподвижно.
Глава VIII. ШЕСТЬ КОМНАТ В ДОМЕ КОРОЛЯ
Натаниэль опустился перед распростертым телом советника на колени. Глаза Прайса были открыты, но не видели ничего. Лицо приобрело белизну бумаги, но он еще дышал. Нат заботливо поднял старика и уложил его на койку в конце комнаты. Он расстегнул его платье, разрезал воротник и прикоснулся к груди советника. Биение сердца казалось все более и более замедленным. Спазмы сжали горло Ната, когда он наблюдал за увеличивающейся бледностью советника. Какое странное чувство симпатии привлекало капитана Плюма к этому старику и заставляло так сильно реагировать на его страдания? Может быть, Нат так относился к старику, потому что знал, как старик относится к Марион. Нат нежно произнес имя девушки, но оно не пробудило сознания в невидящих глазах и не вырвало ни звука из неподвижных губ. Наконец очень медленно наступила реакция. Пульс учащался, дыхание заметнее вздымало грудь. Натаниэль с облегчением поднялся. Зарево продолжало освещать небо, и набат по-прежнему призывал к оружию и будил тревогу. Нервы капитана Плюма были возбуждены. Припадок Прайса, таинственное содрогание земли, огромное зарево, колокольный перезвон и сумасшедшая радость советника — все это следовало одно за другим так быстро, что капитан Плюм не знал, что думать. Какая страшная месть готова разразиться над королевством мормонов? Возможно ли, что рыбаки и поселенцы материка действительно подняли восстание и были готовы уничтожить Стрэнга и его город? Эта мысль бросила Натаниэля к двери. Кровь разлилась по его жилам подобно огню. Чем все это может кончиться для Марион и Неля? Нат устремился к тропинке, ведущей к дому Марион. Потом вдруг вспомнил, что Прайс произнес ее имя. Очевидно, он что-то хотел сказать о ней. Эта догадка заставила его вернуться. Он склонился над телом Прайса и произнес имя девушки несколько раз подряд. Но старик по-прежнему лежал неподвижно. Нат смочил полотенце, и пока он обтирал лицо и грудь Прайса холодной водой, он чувствовал, что борется за жизнь старика ради Марион, и это заставляло Натаниэля ухаживать за стариком с удесятеренным рвением. Спустя некоторое время дыхание Прайса стало более правильным, и капитан Плюм понял, что победа осталась за ним. Натаниэль облегченно вздохнул. Прайс будет жить, и Марион… Он склонился к самому уху старика.
— Расскажите мне все о Марион.
Он опять повторил ее имя несколько раз и ждал, затаив дыхание, ответа. Но старик молчал. Когда Нат склонялся к нему, он увидел, что зарево в северной части неба значительно увеличилось. В глубокой тишине, окружавшей хижину, удары колокола казались ближе, и Нату удалось даже расслышать возбужденный лай городских собак. Надежда, что Прайс ему ответит, покинула Натаниэля, и он вернулся к дверям. До полуночи, то есть до прихода Марион, нужно было ждать еще целый час. Какой-то страх, в котором он не мог отдать себе отчета, толкал его пойти навстречу Марион. Некоторое время он боролся против этого искушения. Ведь она могла выбрать другую дорогу, и тогда они разойдутся. Нат ждал у начала леса. Каждая минута казалась ему часом, и он бессознательно начал отсчитывать время по непрекращающимся ударам колокола. Потом он все-таки вышел на тропинку. Он шел, пока не потерял из виду свет хижины. Когда мрак окутал его со всех сторон, он еще больше ускорил шаги. Если Марион сдержит свое обещание, он обязательно встретит ее, в противном случае он прямо придет к ней и скажет, что Нель ждет ее. Нат был убежден, что тревога, поднятая колоколом Сент-Джемса, отвлекла ее сторожей и ничто теперь не помешает его плану. Если Марион уже покинула свой дом, Нат успеет вернуться к Прайсу. Теперь Нат почти бежал. Вдруг звук отдаленного конского топота остановил его. Он услыхал крик человека, ответ другого и громкий лай возбужденных собак. Кровь ударила Нату в виски, когда он подумал о волнении, которое должно сейчас царить в Сент-Джемсе, об Арборе Кроче, собирающем защитников, о Стрэнге, чей громоподобный голос, наверное, раздавался сейчас среди сбежавшихся людей, ободряя и воодушевляя их. Натаниэль представил себе испуганные группы женщин и детей, их страх и растерянность перед грозной местью, которой пылали нападавшие, и он радостно вздрогнул… Нат был слишком завзятым любителем приключений, чтобы не воодушевиться от подобных мыслей. У прогалины Нат остановился. В глубине ее среди сирени мерцал свет. Сладкий запах цветов донесся до него, густой и волнующий. Он быстро прошел открытое место и погрузился в кусты у освещенного окна. Он услыхал в доме голоса мужчины и женщины. Была ли это Марион? Натаниэль осторожно подполз к самому окну. Достигнув его, он остановился. Имеет ли он право заглянуть туда? Но в ответ на грубый и злой голос мужчины он услыхал всхлипывание женщины, и это заставило его решиться. Нат прильнул к окну. Лампа, освещавшая окно, стояла на столе. За столом сидела женщина. Ее седая голова опиралась на руки. Во всей позе было отчаяние. Капитан Плюм догадался, что эта женщина — мать Марион, мужчины же он не видел. Но где Марион? Натаниэль отполз обратно в кусты и обошел дом. Всюду, исключая эту комнату, было темно. Нат с внезапной решимостью направился к двери и громко постучал. Он ждал почти полминуты, потом постучал опять. Наконец за дверью раздались шлепающие шаги и постукивание палки. Дверь открылась. В дверях стоял высокий худой старик. Он тяжело опирался на палку, страдая, очевидно, ревматизмом. Сзади него капитан Плюм увидел испуганное лицо женщины. Наружность этих двух очень старых людей заставила его содрогнуться. Дрожащие руки старика производили впечатление костей, обтянутых кожей, и высокая фигура, казалось, была готова рухнуть под бременем лет. Глубоко сидящие глаза блестели лихорадочно, лицо производило жуткое впечатление ожившей маски. Неужели эти люди — родители Марион и Неля? Он сделал шаг к порогу, и они робко отступили. Одним взглядом Натаниэль охватил комнату, и то, что он увидел, пробудило в нем нежность. На всем лежали следы рук Марион. В картинках на стенах, в белоснежных занавесках, в подушках на кресле и в большой вазе сирени — во всем он уловил ее заботу.
