Джеймс Кервуд - Мужество капитана Плюма
— Нель убежал, — прошептала она, — а вы?
— Я пришел за вами, Марион, — сказал он тихо.
Ее прекрасные глаза выпытали от него тайну, прежде чем он успел сообразить.
— Я вернулся, чтобы увезти вас с этого острова.
Почти одновременно с его словами раздался еще один пушечный выстрел. С испуганным криком девушка зашаталась и сильнее сжала его руку. В ее голосе был испуг.
— Почему вы не уехали вместе с Нелем? Ваша шхуна стоит у Сент-Джемса?
— Да, моя шхуна у Сент-Джемса, Марион.
Его голос дрожал от торжества, от счастья, от нежности. Он не мог сдержать себя. Он обнял ее за талию, и, к его радости, она не отстранила его руки. Рука Ната тонула в роскошных волосах девушки. Он наклонился и прикоснулся к ним губами.
— Нель рассказал мне все о вас, — сказала она.
— Моя шхуна обстреливает Сент-Джемс, а я забираю вас отсюда.
Только сейчас освободилась Марион из его объятий. Она сделала это так мило, что Натаниэль не почувствовал в ее движении ни упрека, ни недовольства. Ему больше не было стыдно. Он признался, хотя и без слов, в своей любви и знал, что девушка поняла его. Он только теперь осознал, что полюбил ее с того момента, когда увидел через окно королевского дома. С того самого вечера он чувствовал, что готов пожертвовать своей жизнью ради нее, и был уверен, что девушка догадалась, почему он бросился на помощь к тому человеку у столба. Но слова девушки направили его мысль совершенно в другом направлении.
— Вы ошибаетесь, капитан Плюм. Ваша шхуна взята в плен мормонами, и эти выстрелы — это салют.
Она судорожно сжала его руку.
— Я хочу, чтоб вы ушли. Я хочу, чтоб вы уехали вместе с Нелем!
— Значит, Кесси попал в плен?
Он говорил медленно, как если бы не расслышал ее последних слов. Девушка следила за ним. Она догадалась об отчаянии, которое должно было родиться от ее слов в душе капитана, но когда он заговорил, его голос был спокоен.
— Кесси — дурак, — сказал он, бессознательно повторяя слова Прайса. — Марион, согласны ли вы покинуть остров?
Вспыхнувшая в нем надежда рухнула при первых словах Марион.
— Вы должны уехать один. — Напряжением воли она заставила себя выговорить. — Скажите Нелю, что он был приговорен к смерти, скажите ему, чтоб он ради меня, ради моего спокойствия, никогда больше не возвращался на остров.
— А я?
Она скорее почувствовала, чем увидела протянутые руки капитана Плюма.
— А вы? — Ее голос был глух и нежен. — А вы, если вы любите меня, должны последовать его примеру. Присоединитесь к Нелю. Спасите ради меня его жизнь.
Она придвинулась к нему, и в блеске ее возбужденных глаз Натаниэль узнал ту силу, которая покорила его.
— Вы уедете. Вы не можете спасти меня от Стрэнга… Теперь мы должны расстаться.
Она сделала движение по направлению к тропинке, Натаниэль слегка преградил ей дорогу.
— Я провожу вас до города, — попросил он.
— Вы не должны идти со мной.
— Почему?
— Потому что они убьют вас.
— Убьют? — Его приглушенный смех был больше от радости, чем от страха. — Я счастлив вашей заботой, Марион.
Они вместе вышли на тропинку. Марион настаивала, чтобы он ее покинул, но Нату удалось ее уговорить. Они шли медленно, прислушиваясь к каждому шороху.
— Я спасу вашего брата, если это в моих силах.
— Вы должны спасти, — шепнула она и в приливе благодарности сильно сжала его руку.
— Для вас… я на все готов.
— Для меня…
Теперь она была совсем близко от него. Быстрым и легким движением, он поднял спустившуюся на ее лоб прядь волос и повернул лицо девушки к себе. Ее глаза, ради которых он готов был всем пожертвовать, смотрели на него прямо и совсем близко.
— Я его увезу с острова, — сказал он, не отрываясь от этих глаз, — и клянусь вам, что вы… что вы никогда не выйдете замуж за Стрэнга.
Крик сорвался с губ девушки. Был ли это крик радости или надежды? Она сделала шаг назад, сжав руки, затаив дыхание, как бы ожидая, что скажет он еще. Но в эту драгоценную секунду Натаниэль, сам пораженный собственной смелостью, не произнес ни слова.
— Нет, — сказала Марион, — нет, вам это не удастся.
— Я все-таки попытаюсь…
Натаниэль уже составил план действия. Со слов Марион и по решительности, с какой она произнесла их, Натаниэль понял, что его попытки убедить ее покинуть остров будут так же бесполезны, как и увещевания Неля. Для Ната был только один выход, и поэтому он остановился на плане, о котором уже говорил с Нелем. Он давал себе отчет, что теперь, по всей вероятности, ему придется действовать одному, если он не сможет обеспечить себе помощь со стороны Прайса. Его шхуна и люди были в руках мормонов, а Нель, в поисках шхуны, очень легко может разойтись с ним. В таких условиях судьба Марион будет зависеть исключительно от его находчивости. Если б он мог достать маленькую лодку и причалить сзади хижины Прайса, если б он мог каким-нибудь образом заманить ее в эту лодку… Мысль, что ему придется обмануть доверие, применить силу или хитрость по отношению к Марион, была ему очень тягостна. Он чувствовал, что она верит в него. Теплое пожатие ее руки, когда она опиралась на его плечо, достаточно красноречиво говорило об этом. Минутами в темноте она прижималась к нему, подобно маленькой испуганной девочке. Когда он сдерживал дыхание, она делала то же самое, прислушивалась, когда прислушивался он, и ее маленькая ножка ступала естественно и бесшумно, приноравливаясь к его старательно рассчитанным шагам. Ее доверчивость заливала сердце Натаниэля теплой сладостной волной, и он с ужасом думал, что обстоятельства могут вынудить его обмануть это доверие. Как бы случайно, Нат прикоснулся к руке, все еще лежащей на его плече, и, осмелев, сжал теплые маленькие пальчики, и душа его трепетала, ощущая их нежную покорность. Потом он вспомнил о таинственной силе, приковывавшей эту девушку к королю мормонов. Он жаждал ободрить ее, вселить в нее надежду, упросить ее поделиться с ним тайной, тень которой витала над Марион, но, вспомнив слова Неля по этому поводу, он вовремя удержался.
Они шли так в глубоком молчании несколько минут. Потом девушка остановилась.
— Теперь уже близко. Здесь мы должны расстаться.
— Еще немного!
Она опять уступила, но там, где тропинка пересекалась дорожкой, ведущей к хижине Прайса, она протянула ему руку.
— Теперь вы должны уйти, — уже решительно повторила Марион.
В эту прощальную, последнюю минуту капитан Плюм взволнованно, на минуту потеряв самообладание, страстно прижал к своей груди ее руку.
— Простите меня. Простите мой поцелуй, но я…
Он освободил ее руку и отступил, вовремя удержав признание, готовое сорваться с его губ. Он вспомнил свой план, взял себя в руки и продолжал уже совсем другим голосом:
