Кара - Гарри Поттер и Ось Времён
Зато зелье явно действовало: голова Поттера перестала гудеть, а конечности, хоть и отказывались слушаться, теоретически были готовы повиноваться.
Какое-то время — Гарри точно помнил — он объяснял мадам Помфри, за что он её уважает, и почему постельный режим так необходим и полезен. Юный маг задним умом (вернее находящимся в сладком тумане головным мозгом) осознавал, что медсестре это скоро будет очень неприятно и унизительно вспоминать, но, как она сама говорит, лечиться не всегда приятно.
Далее имел место провал в памяти, а через несколько часов юношу разбудил громкий, исполненный отвращения голос директора Хогвартса.
— Есть хоть одна трезвая душа в этом притоне?
Ответа он не дождался и потому принялся излагать соображения насчёт художественно расположившихся в лазарете бездыханных тел куда-то в пустоту. Пустота голосом Флитвика выразила мнение несколько противоположное, сводящееся к тому, что это всё-таки была необходимость.
— Необходимостью было принять зелье, а не устраивать дебош, — в лучших слизеринских традициях прошипел Берк. Получилось бы даже внушительно, если бы он в конце не хрюкнул.
— Это был не дебош, а дружеская вечеринка, зря вы не пришли, — полувнятно пробормотал Поттер, приподнимая голову и оглядывая директора, Аллерта, привычно находящегося у него на подхвате, да четвёрку деканов с постными лицами любующихся на результат свальной пьянки. — И вообще, мы потерпевшие, а вы тут шумите, как на базаре. Может, у меня от этого рецадик случится.
— Рецидив, Поттер, — угрюмо поправил Снейп. — Не умничайте.
— Да как хотите, — пробормотало полуразумное тело Гарри, — я не то что умничать, даже чушь нести не в состоянии.
— Вы себя недооценили, — констатировала Макгонагалл. — Чушь вам прекрасно даётся.
— Талант не пропьёшь, — заверил ее Снейп, вновь обозревая спящий вертеп разврата.
— Какие все злые, — постановил Гарри и снова отключился, не желая дослушивать, чем же кончится визит верховной власти в лазарет.
Спал Гарри как убитый, но увы, как убитый особо изощрённо, да после жестоко изнасилованный. То бишь дрых крепко, но беспокойно. Снились ему всяческие изощрённые ужасы, начиная летающим Вольдемортом и заканчивая немедленной свадьбой с Джинни Уизли, однако подскочить в холодном поту заставило жуткое видение о том, что некто под покровом тьмы пробирается в его комнату, долго-долго роется в тумбочке, крадёт оттуда волшебную палочку, непонятно как оказавшуюся в тумбочке мантию-невидимку, спрятанный в носок вредноскоп и коллекцию фантиков от шоколадных лягушек. Коллекция вкладышей к оным лягушкам, что удивительно, была оставлена на законном месте. Под подушкой.
Вырвавшись из плена кошмара о собственной трагической преждевременной свадьбе, юный волшебник несколько минут сидел на кровати, исступленно глядя в темноту и пытаясь отдышаться. Какого бы то ни было осознания себя во времени и пространстве у юноши не было. Волшебной палочки тоже не было. Голова была тяжёлая, а настроение — паршивое.
— Lumos, — прошептал он, вытягивая руку ладонью вверх. В какой-то момент ему показалось, что это аврорская школа, а вчера у них был внеплановый, но очень и очень масштабный загул.
На ладони загорелся хилый, убогий, подрагивающий и совершенно непригодный для государственных нужд огонёк, стремительно вытягивающий из юноши силы. — Nox.
Картину огонёк немного прояснил: местом действия был лазарет, время действия явно перевалило за полночь, декорации отсутствовали, прочие действующие лица мирно, можно сказать идиллически, спали на кроватях. Штабельками. Масштабный загул действительно имел место быть, это Гарри всё-таки вспомнил. А волшебная палочка обнаружилась в стоящем возле кровати ботинке, что не могло не радовать: юноша уже живейшим образом представил себе, как, пошатываясь, отправится искать коварного похитителя по ночному Хогвартсу.
Но что-то же его разбудило?
— Lumos!
Огонёк, загоревшийся на с великим трудом добытой из ботинка палочке, заставлял верить в светлое будущее: он горел вполне уверенно и света давал значительно больше, чем давешние поттеровы подвиги. Всё-таки беспалочковая магия совершенно не для него.
Увы, кроме недвижимых тел, самозабвенно предающихся последней стадии излечения от тяжкого недуга, в лазарете не было никого. Ещё несколько минут Гарри посидел неподвижно, тихонько вздохнул и, наколдовав для собственного успокоения на стены палаты несколько щитов, вновь улёгся спать. Правда, уже через несколько минут снова резко сел на кровати и для очистки совести добавил по щиту на спящих товарищей по несчастью. Паранойя вещь такая, ей надо потакать, всячески холить и лелеять.
Третьим, финальным пробуждением за эту долгую ночь Гарри был обязан Рональду Уизли. Лучший друг, прилежно проникаюшийся истинно некромантской подлостью, пятой точкой плюхнулся поверх одеяла прямо на живот опрометчиво отключившегося на спине Гарри. Поттера столь неуважительное обращение заставило сдавленно охнуть и развить бурную деятельность по спихиванию с себя нежданного постояльца. Не скамейка же он, в конце-то концов. Но увы, с Рональдом Уизли Поттеру было не тягаться: повозившись немного в тщетных потугах освободиться и вернуться ко сну, Гарри со сдавленной руганью расслабился и попытался хотя бы получить удовольствие.
— Друг мой Рон, — прорычал Поттер, отчаявшись спихнуть с себя скалящегося Уизли, — не окажешь ли ты мне одну маленькую, можно сказать незначительную услугу?
— Для тебя — всё что угодно, радость моя, — ещё шире оскалился Рон.
— В таком случае убери с моего живота свою неповторимую задницу, — начал перечислять пожелания Гарри, — и, раз уж мы с тобой зарисовались перед толпой народу в одной постели, принеси в неё кофе.
— Прости, милый, Парвати этого не поймёт и не оценит, — с искренней скорбью посетовал Рон. — Придётся тебе организовывать питание без меня.
— Тогда не смей на мне сидеть — такие вольности я позволяю только тем, кто носит мне в постель кофе, — вновь потребовал придавленный дружественным, но от того не менее весомым организмом юноша.
— Ты разбиваешь мне сердце! — горестно простонал Уизли, запрокидывая к потолку голову и старательно ёрзая на своей посадочной площадке, дабы доставить ей ещё больше незабываемых впечатлений. — А как же безвозмездная помощь, идеалы добра и справедливости, наконец?
— Если идеалы добра и справедливости предполагают, что на мне безвылазно будет сидеть чья-то жопа, — грубо огрызнулся Гарри, вновь пытаясь вывернуться, — то я, пожалуй, изменю своё к ним отношение.
