Камни Рун. Том 2 - Александр Якубович
Колдовать времени не оставалось — слишком мала дистанция. Так что Осиор, все еще издавая страшные звуки, запустил руки в сверток и нащупал их. Рукояти. Глаза смотрителя округлились в ужасе — он заглядывал в сверток и знал, что за груз пришлось вынести из Башни для того, чтобы заманить сюда Осиора — истигатор же приготовился к бою.
Из-под ветоши на свет показались последние произведения Аурантиса. Осиор точно знал, где их искать — эти изделия выкованные Оранжевым Архимагом в башенной кузне, были наследниками его магического шестопёра, который архимаг подарил Осиору, когда тот стал Шестым Трибунальным Истигатором Круга. Эти же вещицы ждали другого часа — старик был уверен, что его ученик когда-нибудь станет Верховным Трибуном, сменив на этом посту Имирия.
Но учитель погиб, Трибунала больше не было, а подарки — остались. И истигатор решил, что Аурантис был бы рад, узнав, как именно Осиор планирует их теперь использовать.
В неверном свете одинокой свечи показались две черные как ночь булавы. Младшие сестры утерянного Осиором шестопёра — у них были меньшие грани, каждая всего чуть более двух футов в длину — они с готовностью отозвались на пропускаемую через них магическую энергию. Когда Микки — или все же он был Никки? — вскинул руку с боевым амулетом рун Тир, перед Осиором уже сверкали две оранжевые преграды щитов Ур и Берк, дрожащие от напряжения. Пламя Тир с легкостью преодолело физическую преграду, но буквально растеклось по щиту Берк — Осиор не пожалел сил и был готов отражать даже Копье Света или любое другое колдовство высшего порядка.
Взмах левой рукой и тяжелая, цельнокованая булава — пусть и выглядела она в руках рослого и широкоплечего Трибунального Истигатора почти игрушечно — проломила противнику череп. Разворот на месте, замах, удар правой рукой, и еще один предатель упал замертво. Металл булав, впервые испивший крови врагов Круга, казалось, стал только темнее, налившись угрожающим, багровым отблеском.
В комнатушке остались только Осиор и дрожащий в ужасе смотритель. Заклинание было не слишком сильным и уже стало спадать, так что когда Трибунальный Истигатор подошел к нему вплотную, мужчина дернулся и даже немного сумел сдвинуться с места.
— Нам очень о многом стоило бы поговорить, — сказал хмуро Осиор, осматривая комнату. — Например, кто это такие. Но, как ты знаешь, снять оцепенение я с тебя не могу, а играть в моргалки, пытаясь получить ответы… В любом случае, ты пытался меня убить, так что приговор понятен.
Смотритель попытался что-то промычать, но больше Осиор тратить на него время не собирался. Маг поднял булаву и, замахнувшись из-за уха, одним точным и сильным ударом проломил предателю височную кость. Слишком быстрая и легкая смерть для того, кто предал Устав и пытался убить последнего члена Трибунала. Но время было важнее возмездия.
Из дома Осиор выскользнул никем не замеченный. Булавы он спрятал в ту же ветошь, в которой ее вынесли из комнат архимага, укрыл под плащом, подальше от чужих глаз. Это было слишком ценное, сделанное специально под него оружие. Интересно, думал ли учитель о том, что его произведения будут не красоваться на поясе как церемониальное оружие, а крушить черепа и отнимать жизни?
Впившаяся в бок острая грань одного из наверший дала Осиору ответ на этот вопрос. Конечно же знал, конечно же Аурантис знал, что Осиор, даже став Верховным Трибуном, продолжит защищать Устав и выносить смертные приговоры. Поэтому пусть и были эти булавы покрыты тонкой вязью орнаментного рисунка, пусть и были они из черной, вороненой стали, но внутри — это боевые артефакты.
Каждая вещь должна исполнить свое предназначение — эта мысль часто посещала Осиора в последний год. Предназначение Рея было в том, чтобы вернуть его, Осиора, в свет. Напомнить магу, что жалость к себе — недостойное мужчины поведение. Зеленый мальчишка, что поначалу радовался мягкой постели, сумел вырасти в человека, достойного любви принцессы и за нее же умерший. Не как раб, а как настоящий муж — сражаясь за то, что ему было важно, пытаясь защитить Отавию.
В смерти нет ничего героического, отнюдь. Смерть — всегда лишь конец бытия, и каждый умирает в полнейшем одиночестве. Смерть пуста и холодна. Но что имеет истинную ценность — то, как ты прожил свои последние мгновения. Умер в покое, в окружении родных, корчась в муках или же с гордо поднятой головой, в бою или казненный — твои последние мгновения и определяют, был ли в твоем пути, в твоей жизни, хоть какой-то смысл.
Осиор чуть не лишил себя этой привилегии — прожить свои последние мгновения достойно. Аурантис, будучи ученым и магом защиты, умер в бою. Его братья по Трибуналу — тоже. Его ученик, совсем юнец, оказался храбрее и достойнее многих отчаянных воинов. Так что и Осиор должен уйти, как должно. Он знал, что отсидеться не получится, спрятаться не выйдет. Да и не собирался он бегать от судьбы. Не в этот раз.
Он не питал надежд на то, что переживет схватку с отступниками. Ренегаты, еретики, они предали Устав! Они, ослепленные своей гордыней, забыли, к чему приводят подобные вольницы! Как сдержанность в еде и утехах определяет человека как существо разумное, а не как тупое животное, так и отказ магов от власти делает их частью этого мира, а не первейшими врагами людей. Неро в своей гордыни забыл об этом. Решил, что жернова истории не перемелют его, как перемололи всех прочих восставших магов в прошлом. Осиор не питал надежд и иллюзий, в отличие от своего бывшего собрата по Трибуналу. Ему отведена не роль жерновов, нет. Это движение ему неподвластно. Но он будет перстом на руке того самого мельника, что сграбастает проклятого графа Ронтора и бросит его под камни.
Булавы под плащом приятно звякнули. Это был почти зловещий, хищный звук. Осиор же лишь поудобнее перехватил свою ношу и пониже опустил капюшон. Скоро, скоро кровь насквозь пропитает черный металл.
Глава 10. Белый плащ
В
