Ю. Попков - Искатель. 1963. Выпуск №3
— Ме-меня подвела память. Мне казалось, что я придумал. О-оказываетея, я вспомнил. В психологии это печальное явление называется…
— Если вы такой знаток психологии, почему же вы провалились, когда я из жалости перевел вас в отдел переписки с читателями? Что говорится в нашей инструкции об этом отделе? Этого вы тоже не знаете?
— Зн-наю, — проговорил Абердох, заикаясь чуть больше. — Параграф шестой, секретный: «Отдел переписки с читателями должен использовать каждый ответ для пропаганды продукции издательства «Цербер». Давать советы читателям, присылающим рукописи, а также изыскивать гениев-самородков запрещается под страхом увольнения».
— Почему же, если вы знаете правила, вы нарушаете их? Ваши ответы — целые фолианты. Последний ответ — три страницы! Чего ради вы вступили с читателем в переписку о различии между детективной манерой Честертона и Коллинза? Вы полагаете, что у нас курсы самообразования для читателей? Или что мы собираемся рекламировать — как вы их назвали в своем письме — «классиков жанра»? Если читатели будут читать классиков, кто будет читать наши детективы?
— Но, господин Дорн, позвольте…
— Нет, уж позвольте больше ничего вам не позволить. Даю вам последнюю возможность доказать, что вы на что-нибудь пригодны. Корректором будете работать, корректором! Не нравится — на все четыре стороны! Будете пропускать опечатки — то же самое. Все! До свидания, господин корректор.
ГЛАВА II,
в которой читатель узнает о структуре издательства «Цербер»Когда доктор наук Абердох вышел из кабинета Дорна, ему пришло в голову все, что следовало бы сказать директору. Абердох тут же вспомнил, что французы называют убийственные аргументы, которые приходят с запозданием, «остроумием на лестнице». Он вздохнул: проклятая память, он знал столько бесполезных вещей! Абердох еще раз вздохнул и пошел по длинному коридору издательства мимо бесконечных одинаковых дверей.
Вот дверь с надписью: «Сюжеты. Посторонним не входить». За этой дверью он просидел несколько месяцев и именно здесь он доказал свою полную непригодность к делу. Сотрудники этого отдела отстукивали на бесшумных машинках сюжеты будущих детективных романов. От них не требовалось описаний внешности героя, если его портрет не играет роли в сюжете. Но если по ходу действия шрам на щеке героя явится решающей уликой, этот шрам и был единственной внешней приметой, которую давали герою в отделе сюжетов. Равным образом никто не ждал от работников этого отдела описаний природы. Но если для хода событий было важно, что тот или иной факт произошел на рассвете или зимним вечером, в отделе сюжетов не забывали об этом. Их заготовки больше всего походили на формулировку задачи из учебника алгебры: «Сюжет № 154. Название — «Стоны за стенами». «Господин А., приехав в город Н., обнаруживает, что его брат С. исчез…» Разработанный таким образом сюжет поступал в следующую комнату, на дверях которой висела табличка «Контроль». Вход строжайше запрещен». Мимо этой двери Абердох шел, опустив голову. Ведь именно отсюда исходило окончательное доказательство полнейшей несостоятельности Абердоха.
Здесь сидели люди, прочитавшие чуть ли не все детективные романы в мире. Сотрудник отдела контроля, именовавшийся разгадчиком, читал краткое изложение сюжета и, руководствуясь памятью, а также справками картотеки, старался установить, существует ли этот сюжет в ранее напечатанных детективных романах. Если сюжет совпадал полностью — что случилось, например, с доктором Абердохом, когда он нечаянно пересказал «Собаку Баскервилей», — рукопись бросали в корзину. Если сюжет совпадал отчасти, его возвращали на доработку. Если сюжет совпадал в одном или двух пунктах, его пропускали дальше, ибо на свете, как говорил Дорн, не может быть ничего совершенного. В этой комнате звучали такие реплики:
— Сюжет номер 246. «Ее колье». Кинозвезда… Пропажа колье… Следователь подозревает партнера… Так-так-так. На доработку! Совпадает в пяти пунктах с сюжетом «Нейлоновая петля».
Разгадчики, зная себе цену, держались надменно. Впрочем, в последнее время они впадали порой в мрачную меланхолию. Приступы меланхолии вызвал слух, что дирекция намеревается заказать электронную машину, которая будет молниеносно производить контрольные разгадки сюжета. Вкладываешь сюжет, нажимаешь кнопку, машина отвечает:
— Данная ситуация однажды использована Агатой Кристи, дважды Уоллесом, однажды Сименоном.
Вдоль стен следующей комнаты, на дверях которой висела табличка «Колорит и бытовые подробности», стояли справочники, путеводители, словари поговорок. В этой комнате голый сюжет обрастал художественными деталями. Если в заявке говорилось: «Мистер Дженнингс назначил встречу Тому О'Рейли в фешенебельном лондонском клубе», сотрудник отдела «Колорит» находил в картотеке карточку: «Клуб лондонский» — см. Голсуорси, «Сага о Форсайтах», том такой-то, глава такая-то», — разыскивал соответствующее описание, вычеркивал из него лишние подробности, а то, что оставалось, вставлял в будущий роман.
Издательство «Цербер» балансировало на неуловимой грани, где уже заканчивается компиляция, но еще не начинается плагиат. Оно могло не бояться недоразумений: тот, кто читал книги с маркой «Цербер», никогда не заглядывал в те серьезные романы, которые потихоньку пощипывали в отделе «Колорит».
В отделе «Пейзаж и портрет» вставлялись описания природы: без претензий — при пометке «Пейзаж простой»; более сложные, призванные подчеркнуть горестные терзания в душе преступника или весеннее ликование в душе поймавшего его детектива, — при пометке «Пейзаж психологический».
Если в этот отдел поступала рукопись с пометкой: «Сюжет 359 — «Нейлоновая петля», вставить пейзаж психологический», — сотрудник, быстро пробежав текст, вписывал:
«Зловещая туча заволокла небо. Хлестал ледяной дождь. Жалобно свистел пронзительный осенний ветер».
Портрет делился на две основные разновидности: «портрет, наводящий на подозрения» и «портрет, уводящий от подозрений». «Наводящий» должен был своими отталкивающими чертами возбудить в читателе недоверие к персонажу, а «уводящий» — вызвать симпатию. При необходимости осложнения сюжета преступник снабжался открытым мужественным лицом и ясными глазами. Для читателей более искушенных все делалось наоборот.
«Смехотека» обеспечивала книги «Цербера» известным количеством юмора. В картотеке этого отдела были собраны шутки, выписанные из всевозможных юмористических изданий, а также скупленные по дешевке у безработных юмористов. Картотека имела рубрики: анекдоты о пьяных, о профессорах, о рассеянных, о заиках, о сумасшедших, о скупых, о попугаях и так далее.
