Густав Эмар - Медвежонок Железная Голова

Едва Медвежонок ступил на палубу своего корабля, как осмотрелся вокруг пытливым взглядом, потом задумчиво поглядел на городские огни и спросил:

— Мы готовы?

— Все готово, — ответил Пьер Легран.

Капитан поднялся на шканцы, с минуту изучал небосклон и, приложив к губам рупор, скомандовал могучим голосом, слышным во всех уголках корабля:

— По местам!

Словно по волшебству появились из всех люков загорелые, выразительные лица матросов, которые мигом очутились на палубе и покрыли бегучие снасти.

По команде десятки людей налегли на рукоятки брашпиля и разом освободили якорь.

Команда за командой были исполнены с необычайным искусством и быстротой.

Судно величественно повернулось и заскользило по волнам.

Тогда капитан спустился вниз и передал рупор своему лейтенанту.

Спустя двадцать минут флибустьерское судно рассекало мрак, словно призрак.

Хотя в открытом море ветер был свеж, однако не настолько, чтоб нельзя было им воспользоваться. Судно легко шло под несколькими парусами.

Свисток созвал экипаж на молитву.

Флибустьеры отличались особой богомольностью. Общая молитва происходила на их судах утром и вечером; лейтенант читал ее, а матросы повторяли за ним. Нередко флибустьеры с пением псалмов, как тигры, схватывались с неприятельскими судами на абордаж.

Этот удивительный обычай стоит отметить, когда речь идет о подобных людях.

Через час наверху не было никого, кроме вахты, весь экипаж спал с той беспечностью, которая составляет отличительную черту моряков.

Судно Медвежонка Железная Голова представляло собой фрегат водоизмещением в тысячу восемьсот тонн, всего год назад спущенное с верфи Эль-Фьероля.

Испанцы, снабдив его тридцатью пушками и экипажем из пяти сотен человек, послали судно в Мексиканский залив для прикрытия проходящих галионов.

Называлось оно «Сан-Хосе», имело корпус с изящными обводами, сидело в воде не глубоко, легко управлялось и отличалось быстротой хода.

К несчастью для «Сан-Хосе», не успел он достичь Антильского моря, как в одну прекрасную ночь его захватили врасплох на абордаж, почти без сопротивления, пять флибустьерских плоскодонок под командой Медвежонка.

Испанский капитан и его штаб попытались было обороняться, хотя сопротивление представлялось немыслимым, и поплатились жизнью: их повесили на мачтах, корабль отвели в Пор-Марго, а матросов продали колонистам и буканьерам.

Разделив между товарищами причитавшуюся им долю взятого приза, Медвежонок купил для себя «Сан-Хосе», тотчас переименовал его в «Задорный» — название во всех отношениях подходящее судну, такому легкому на ходу, стройному, красивому и кокетливо выкрашенному.

С тех пор как «Задорный» сменил владельца, он в четвертый раз выходил в море.

Часам к двум капитан опять поднялся на шканцы.

Ветер немного стих.

Медвежонок шепнул несколько слов вахтенному.

Это был Польтэ, такой же добрый моряк, как и смелый буканьер.

Польтэ велел поднять по зажженному фонарю на верхушку каждой мачты, еще один — на гафель и убрать грот-марсель.

Фрегат замедлил ход.

Флибустьеры находились не более чем в пяти или шести кабельтовых7 от берега, вдоль которого шли все время по выходе из Пор-Марго и который был ясно виден благодаря светлой ночи.

Прошло с полчаса.

Капитан расхаживал по юту, склонив голову на грудь, заложив руки за спину и погрузившись в глубокие размышления.

— Капитан, — почтительно сказал Польтэ, так как дисциплина строго соблюдалась на флибустьерских судах, — я вижу огни с левого борта.

— Сколько?

— Четыре.

— Все верно. Быть наготове, бросить швартовы, когда пирога подойдут и ответят на оклик.

Польтэ поднялся на шканцы, не потребовав объяснения.

Прошло еще минут двадцать; огни быстро приближались к «Задорному», и теперь уже легко было различить подходящие лодки.

— Эй! На корабле! — крикнул сильный голос.

— Кто вы? — крикнул в ответ Польтэ. — Что вам надо?

— Береговые братья! — окликнул прежний голос. — Мы идем к «Задорному».

— Кто вами командует?

— Олоне.

При этом знаменитом среди флибустьеров имени вахтенные встрепенулись.

— Причаливайте! — продолжал Польтэ.

Бросили швартов, который, так сказать, подхватили на лету, и двести пятьдесят с ног до головы вооруженных флибустьеров с проворством обезьян взобрались по бокам «Задорного», цепляясь за что попало, и мигом очутились на палубе, не заботясь о пирогах, которые унесло течение.

— Вот и я! — просто сказал Олоне Медвежонку.

— Благодарю, брат! — ответил тот, дружески пожимая ему руку. — Ты держишь слово; впрочем, как видишь, я ждал тебя. Там ничего не подозревают?

— Ничего.

— И д'Ожерон тоже?

— И тени сомнения не испытывает.

— Очень хорошо! Чем безумнее наше предприятие, тем строже следует хранить его в тайне. Уверен ли ты в своих людях?

— Как в себе самом; я выбирал их по одиночке; будь спокоен, самый тихий из нас — сущий дьявол во плоти.

— Славно! Ребята, — прибавил капитан, возвысив голос и обращаясь к вновь прибывшим, столпившимся на шкафуте бакборта, — располагайтесь между пушками и в шлюпках и выспитесь; часа через три рассветет. Тогда мы и потолкуем.

Флибустьеры молча отошли и как истые моряки в несколько минут расположились для ночлега, кто в шлюпках, кто на носу, но так, чтобы не мешать производить необходимые маневры.

«Задорный» уже снова шел.

— Пойдем, матрос! — сказал Медвежонок Олоне. — Мне надо поговорить с тобой.

Оба спустились в каюту, где заперлись и шепотом обсуждали что-то более часа.

Потом Медвежонок пожелал товарищу доброй ночи и бросился, не раздеваясь, на свою койку. Что же касается Олоне, то он просто растянулся на полу и закутался в свой плащ. Спустя короткое время оба приятеля спали мертвым сном.

В половине пятого взошло солнце. Ночью ветер все свежел; море было бурное, по нему ходили глубокие волны. Земля вдали казалась одним голубоватым облачком.

«Задорный» сильно раскачивало с боку на бок, хотя почти все паруса были убраны.

Тем не менее фрегат шел быстро.

Капитан поднялся на палубу в сопровождении некоторых самых близких приятелей, как например Олоне, Польтэ и своего любимого слуги Александра.

Пьер Легран в качестве лейтенанта нес вахту с четырех часов утра.

Внимательно поглядев на компас и осмотрев мачты, капитан подошел к своему лейтенанту и сказал что-то шепотом.

Лейтенант кивнул головой и, приставив свисток к губам, нагнулся над большим люком и крикнул громовым голосом: