Лазарь Лагин - Остров Разочарования (Рисунки И. Малюкова)

— Я старший начальник. Молчание..

— Ну, может быть, хватит? — Убивайте! — истерически всхлипнул Фремденгут. — Я давал клятву своему фюреру.

— Я вас освобождаю от этой клятвы.

— Кто вы такой, чтобы освобождать людей от присяги?

— Я — капитан-лейтенант Рабоче — Крестьянского Красного Флота. Вам этого мало? Я представитель передового человечества, черт возьми!

— Я плюю на передовое человечество. Это все красивые слова.

— Хорошо. Перейдем к некрасивым. Вы женаты?

— Да. Какое это имеет отношение?..

— Самое непосредственное. Адрес я узнаю из документов. При первой возможности я сообщу вашей вдове, что муж ее умер, как идиот. Все! Теперь я считаю до десяти.

Егорычев понимал: нельзя было давать майору опомниться. Он начал считать:

— Раз, два, три, четыре, пять.

Когда он дошел до девяти и взвел курок, Фремденгут снова' всхлипнул, отчаянно махнул здоровой рукой:

— Хорошо. Только вы должны мне обещать, что в Германии никто об этом не узнает.

— Обещаю.

— Слово советского, офицера? — Слово советского офицера.

— Разрешите мне перевязать руку.

— Перевязывайте.

— Благодарю вас, господин капитан-лейтенант.

— Не стоит благодарности. Перевязывайте и отвечайте на вопросы. Вам это не будет трудно?

— Нисколько, господин капитан-лейтенант.

— Ваша фамилия и имя?

— Барон Вальтер фон Фремденгут.

— Постоянное место жительства?

— Город Кельн.

— Кадровый офицер?

— Что вы, господин капитан-лейтенант! Я из запаса!

— Давно в армии?

— С сентября тысяча девятьсот сорок первого года.

— Занятие до армии?

— Инженер, деятель промышленности.

— Точнее?

— Я помогаю отцу. Мой отец — деятель промышленности.

— Точнее!

— Мой отец — вице-президент одной акционерной компании.

— Еще точнее! Какой именно компании?

— Не компании ли «Динамит Акциенгезельшафт»? — раздался из-за спины Егорычева заинтересованный голос подоспевшего мистера Фламмери. — Господин фон Фремденгут, если я не

ослышался? Вы не имеете отношения к барону Иоганну-Вольфгангу фон Фремденгуту?

— Это мой отец, — ответил осторожно, подумав, майор Фремденгут.

— Вам знакома фамилия Фламмери?

— «Аноним дайнемит корпорейшн оф Филадельфия»? Фламмери из дома Сквирсов?

— Ну конечно!.. Боже мой, какая удивительная встреча! Воистину пути господни неисповедимы! — воскликнул мистер Фламмери. — Встретить в таком заброшенном уголке земли стариннейшего корреспондента нашей фирмы!.. Вашу руку, дорогой друг!

— Простите, мистер Фламмери, — остановил его Егорычев. — У нас сейчас с майором чрезвычайно важный разговор. Он должен сообщить мне…

— Я ничего не скажу! — надменно процедил сквозь зубы майор фон Фремденгут. — Я передумал… Если вам угодно, можете меня расстреливать…

VII

— Мистер Фламмери, — кротко промолвил Егорычев, — я прошу вас выйти со мной на несколько минут. Нам нужно кое о чем посоветоваться со всей нашей группой.

— Да что вы, мистер Егорычев, мы все отлично уместимся в Этой пещере, — возразил Фламмери, не понимая или делая вид, что не понимает, чего от него хочет Егорычев. — Нас пятеро да два представителя немецкой армии. Прекрасно уместимся. И вообще я дьявольски устал. Мне хочется присесть на хотя бы отдаленное подобие стула. И потом — вам не кажется, что уже пора завтракать?

Егорычева передернуло от досады. Немцы должны были думать, что пленившие их — только небольшая часть высадившихся на остров союзных сил. Неужели Фламмери не может постичь такой простейшей военной хитрости?

Майор угадал мысли Егорычева и ехидно ухмыльнулся.

— Мистер Фламмери, — повторил Егорычев еще более кротко, — я вас настоятельно прошу выйти со мною. Нашей группе необходимо немедленно обсудить один очень важный вопрос.

— Уж не думаете ли вы командовать мною, молодой человек? — сварливо поднял голову Фламмери. Он был невыносимо смешон в своем капковом спасательном жилете с болтавшимися тесемками. Его китель погиб вместе с плотом. На загорелых дочерна щеках выросла за время скитаний на плоту густая седая щетина, и лицо его теперь напоминало фотографический негатив: обычно светлые части лица были темны, а волосы, борода, усы и брови выделялись светлыми пятнами. — Вы, кажется, начинаете себе слишком много позволять, то-ва-рич Егорычев!

Слово «товарищ», он для вящей язвительности произнес по-русски.

— Я вас очень прошу, мистер Фламмери. В противном случае… в противном случае я должен буду немедленно расстрелять майора войск СС барона фон Фремденгута, как представляющего для нашей группы непосредственную опасность.

— О господи! Какой-то сумасшедший! — раздраженно фыркнул мистер Фламмери, но все же довольно поспешно покинул пещеру, приветливо помахав на прощание Фремденгуту.

— Смит! — крикнул Егорычев, не спуская глаз с майора. Послышались шаги.

— Я здесь, мистер Егорычев.

— Где тот пленный? — тихо спросил Егорычев.

— Я его связал и уложил для сохранности в холодок под кустик. Он себя там должен прекрасно чувствовать, — так же тихо ответил кочегар.

— Сопротивлялся?

— Что вы, мистер Егорычев! Он совсем ручной. Он только сказал, чтобы его не убивали, потому что он многосемейный и что он с наслаждением расскажет все, что от него потребуют.

— Скажите, какая приятная встреча! Ну, пускай его пока полежит. А вас я попрошу присесть на эту койку и постеречь майора, пока я потолкую с нашими друзьями. Выньте пистолет и следите, чтобы господин майор не делал лишних движений. Это для него страшно вредно. Это для него грозит смертью. Я ему так прямо и сказал.

— Понятно, господин капитан-лейтенант.

— А табуретками в него не швыряйтесь. Вы еще не достигли нужной меткости в швырянии табуретками.

— Слушаюсь, сэр, — ухмыльнулся в усы кочегар. — Так и быть, не буду швыряться.

— Вы меня очень обяжете, — улыбнулся Егорычев и вышел на воздух.

На подсохшей травке, под сенью очень раскидистого дерева, несколько походившего на магнолию, сидели Мообс и Фламмери. Цератод лежал на спине, закинув руки за голову. Лицо его было мрачно. В толстых очках, как в глазке фотоаппарата, красиво отражались чуть выпуклая панорама лужайки, и деревья, и кустарник, и высокое, быстро белевшее небо. Цератод, закрыв глаза, задумался, по-видимому, о чем-то значительном. Заслышав шаги Егорычева, он на мгновение приподнял веки, глянул на него со скорбным презрением и снова опустил их.