М. Берг. Чашка кофе. (Четыре истории) - Михаил Иванов
Рэй дёрнул бегунок «молнии» к вороту так, что та взвизгнула.
– Я не сторонник ни одного из вас! – отрезал он. – Тем более я не собираюсь выбирать собственную смерть!
– И даже если бы так, – казалось, в голосе Вершителя проскользнуло сожаление, – даже если бы ты сохранял условный нейтралитет – зачем миру такая бомба? Рванёт – не рванёт…
– Да что же, во всей бесконечной Вселенной больше не нашлось никого?!.
– Строго говоря, бесконечность Вселенной – вопрос восприятия, – Вершитель прищурил глаз, будто настраивал его сейчас на это самое восприятие.
– Скоро произойдут некоторые события, – взялся за своё Усомнившийся. – Череда научных открытий послужит их катализатором, а спусковым крючком станет… кхм-м… Впрочем, преждевременная информация только всё усложнит. Так вот, в течение этих событий и их последствий цивилизация будет остро нуждаться в лидере – едином, мировом. Ты! – он буквально ткнул этим словом в Рэя – будто ставил ему клеймо прямо на лицо. – Именно ты, Рэй, обретёшь такое влияние, что в твоей власти окажется судьба человеческого мира! И это отнюдь не преувеличение!
– Но что такое судьба человеческого мира, да пусть даже целой Вселенной, по сравнению с бесконечностью одной капли любви… – негромко проговорил Вершитель.
– В тебе люди увидят тот путеводный свет, которого они ждали не одну тысячу лет! – продолжал меж тем Усомнившийся. – Ты станешь символом их Спасения! Ты станешь величайшим лидером, который вернёт Человеку – с большой буквы, которой он станет достоин! – Создателя! Народы пойдут за тобой, и ты направишь весь род людской – в ту или иную сторону! Или вовсе перевернёшь мир! Всё в твоих руках!
– Или вернёшь себе то, что потерял, казалось, необратимо. Правда, совсем ненадолго – но кто из смертных вообще может похвастаться подобным? – добавил Вершитель.
– Вести человечество?! – вспыхнул Рэй. – Сдохнуть, разбившись на мотоцикле?! В какую игру вы пытаетесь меня втянуть?! Да какая там игра – абсурдный фарс!
– Спаситель… – уголок рта Вершителя искривился вниз. – Подумать только, кем ты мог стать. Твой ангел – посредник, хранитель – именно он должен был открыть тебе в нужный момент твоё предназначение.
– Мой… ангел?!
– Однако этот поезд ушёл, и предназначение твоё обрело весьма сомнительное свойство. Ты мог выбрать с чего начать путь, кого взять в попутчики… Теперь твой выбор в другом.
– Но… но… – потерялся Рэй, и – выдохнул, сдался, провёл рукой по лицу. – Что, я должен ответить прямо сейчас?..
– Таково настоящее! – с напором заявил Усомнившийся. – Прошлое подвело тебя к точке, откуда начинается будущее!
Усомнившийся давил взглядом, буравил, и Рэй чувствовал, что поддаётся этой атаке – вот-вот лопнет в нём что-то и… взорвётся? Или испустит дух? Он зябко передёрнул плечами.
– Ты хотел вспомнить? – не отставал Усомнившийся. – Ты вспомнил. Ты желал выбор? Так вот тебе выбор: остаться на шахматной доске ясно осознающей происходящее фигурой, вступить в схватку за человечество и – проиграть или выиграть. Либо, также отдавая себе полный в том отчёт, уклониться от предназначения и высшего долга и умереть эгоистом!
– Умереть, будучи уверенным, что обрёл именно то, к чему стремилась душа! – на свой лад подхватил Вершитель. – Умереть не в состоянии войны с самим собой и миром, но – спокойным, с лёгким сердцем! Да, подобный шаг требует серьёзного усилия над собственным эго, но важные решения не даются легко!
– Важные решения не даются легко… – эхом повторил Усомнившийся. – Помнишь, Рэй, ты убеждал меня вернуться к людям? – не позволяя возникнуть паузе, заговорил он. – «Ты несёшь ответственность за них» – сказал ты мне, помнишь? Теперь я говорю тебе: ты нужен им! Людям – живым, а не теням! Теперь мой черёд напомнить тебе об ответственности!
– Ответственность, Рэй! – не отставал от своего противника Вершитель. – Туман рассеялся окончательно, и теперь ты знаешь такое, о чём не ведает вся орава ваших мудрецов. И ты несёшь полную ответственность за последствия принятого решения, поскольку способен предельно осознанно подойти к этому вопросу. Твой выбор уже не зависит от сторонних воздействий и обстоятельств. Только ты. Сам.
– А это… – Усомнившийся полез в карман плаща, – это поможет тебе, – и он достал небольшой термос. – Кофе. Крепкий, какой тебе нужен, чтобы без происшествий, в бодрости и здравии, доехать до города. Можешь смеяться, но вовремя предложенный глоток воды – или, в данном случае, кофе – мы же не формалисты, а, Форман? – подмигнул Усомнившийся Вершителю, – стоит всех сокровищ мира!
Было заметно, что Вершитель сжал зубы: сразу напряглись желваки, подчеркнув хищную остроту скул. Ничего не говоря, он наблюдал, как тёмная ароматная жидкость наполняла извлечённую из-под крышки термоса чашку.
– Стой! – резким окриком остановил Вершитель Рэя, едва тот потянулся за кофе.
Рука дрогнула, и несколько капель упало на стол, тут же заиграв цветными отражениями мерцающей за окном вывески.
– Хочу предупредить, что это и будет твоим выбором, – пояснил Вершитель недоуменно вскинувшему брови Рэю, – выпить эту чашку и остаться жить, продолжив свою деятельность и неизбежно превращаясь в Разрушителя, либо… Ну, ты знаешь сам.
– Разрушитель – это страшилка, придуманная посланниками Господина, чтобы руками самих людей устранять неугодных! – вскинулся Усомнившийся.
– Неужели? А как тогда назвать того, кто…
Перворождённые опять схватились в словесном поединке, а у Рэя уже не было сил вникать в череду нападений, увёрток, обманных выпадов и контратак. Он глядел на кофейные капли, на цветные огни вывески, отражённые в их тёмных выпуклых глазёнках, которые с издёвкой подмигивали разом: «Что, влип? От судьбы не уйдёшь!» Рэй посмотрел непроизвольно на ладони: белые линии пересекали, перечёркивали и разрывали бывшие когда-то ровными, как трансконтинентальное шоссе, складки. Шрамы. Линии-шрамы судьбы… Как будто капелька крови показалась… Привиделась… Рэй качнул головой, моргнул – капелька исчезла. Скатилась? Дежавю… А кофейные капли не унимались, всё подмигивали лукаво – знали что-то… Рэй напряг зрение и, кажется, различил в отражении ряд букв цвета затухающего огня. Буквы подрагивали, двоились, и никак не удавалось разобрать слова. «Мене, текел…» – пришло в
