Альберт Иванов - Мир приключений 1986
Если есть, то сколько? Вы помните, какой пестрый спектр мнений, доводов вспыхнул перед нами, когда разговор зашел о возможном количестве планетных систем и планет, на которых могла возникнуть жизнь? Вопрос о количестве цивилизаций — прямое продолжение той же темы. В самом деле, если у какой–то части звезд есть планетные системы, а у какой–то части планет жизнь, то у какой–то части этих одушевленных планет существует цивилизация, — все опять–таки очень логично. Весь вопрос вот в этих проклятых «каких–то частях».
Опять на нас обрушивается каскад мнений и цифр. Всеволод Сергеевич Троицкий считает, что одну внеземную цивилизацию в сфере радиусом 100 световых лет мы отыщем непременно. Оптимисты поправляют: даже две–три, если повезет. Карл Саган более пессимистичен: одна цивилизация в сфере 10 тысяч световых лет.
Ну а в нашей Галактике в целом? Член–корреспондент АН СССР Иосиф Самойлович Шкловский, слывший прежде «оптимистом», за прошедшие годы пересмотрел свои позиции и превратился в одного из «мрачнейших пессимистов» (хотя в жизни он был очень веселым и остроумным человеком). Он считал, что в нашей Галактике не более 300 цивилизаций, разделенных между собой многими тысячами световых лет, и утверждает, что мы, земляне, «представляем собой биологический феномен».
Десять лет назад в Бюракане считали, что в Галактике внеземных цивилизаций несравненно больше — от ста тысяч до миллиона. Американский астроном О. Струве оказался необыкновенным «оптимистом». По его мнению, в нашем звездном скоплении 50 миллиардов планет, из них на нескольких миллиардах существует разумная жизнь. Немецкий астроном Г.Файкс считает, что 10 тысяч цивилизаций нашей Галактики настолько совершенны, что обмениваются информацией. Публиковались предположения, что в пределах Галактики около миллиона «двойников» нашей Земли. И ближайшие из них удалены от нас не на 10 тысяч световых лет, как считает Саган, и не на 100, как считает Троицкий, а всего на 10 световых лет! Рядом! Чуть меньше 100 триллионов километров! Однако, очевидно, прав доктор философских наук А.Д.Урсул, который заметил, что «любые категорические заявления выражают скорее субъективное мнение их авторов, чем объективное состояние решения проблемы существования внеземных цивилизаций».
Астрономия справедливо считалась всегда наукой точной, и, пожалуй, за многие и многие годы ее новейшей истории не было такого случая, когда бы она позволяла себе подобный разнобой. Я не стал бы осуждать за это ученых: мы видели, сколь сложна, сколь тонка и деликатна проблема, которую они пытаются решить. Да, они спорили раньше и теперь продолжают споры. Но в одном они едины: внеземные цивилизации существуют и найти их можно! Поиск может быть активным, когда мы рассказываем космосу о себе, и пассивным, когда мы пытаемся услышать, что он может рассказать нам. Второе, как вы понимаете, и проще, и дешевле.
И земля стала прослушивать небо.
Весной 1960 года Френсис Дрейк направил антенну большого, более 25 метров в диаметре, радиотелескопа к двум звездам, которые считал «перспективными»: они были похожи на наше Солнце — тау Кита и эпсилон Эридана, да и находились они от нас сравнительно близко, около 11 световых лет. Так начал осуществляться «проект Озма» — первая в истории серьезная попытка отыскать в космосе себе подобных. Наверное, Дрейк немного надеялся на чудо, ведь проект был назван в честь принцессы из сказочной страны Оз, придуманной американским писателем Френком Баумом. Но чуда не произошло. Дрейк работал три месяца и ничего не услышал. Все понимали, что расстраиваться не стоит, ведь это была первая и очень робкая попытка. Протяженность только нашей звездной системы примерно 90 000 световых лет. А тут всего 11. Если мы зачерпнем у самого берега моря ведро воды и не найдем в нем рыбу, означает ли это, что океан необитаем?
В начале 70–х годов в штате Огайо на двухзеркальном радиотелескопе планомерный обзор неба был продолжен. За восемь лет работы астрономы обнаружили и занесли в каталог около 20 тысяч различных радиоисточников, но ничего такого, что нельзя было бы объяснить известными природными процессами, ни в одном из сигналов не было. Лишь однажды, в августовский вечер 1977 года, с какого–то, очевидно, маленького, судя по его угловым размерам, небесного тела, находящегося неподалеку от центра нашей Галактики, словно крик из космоса, прозвучал мощный — в 30 раз сильнее обычного фона — прерывистый сигнал. Больше он не повторялся. Что это был за сигнал? Сами наблюдатели в журнале «Космический поиск» выдвигают довольно смелые предположения: или это случайно пойманный сигнал внеземной цивилизации, или позывной какого–то космического зонда. Но тут же «поправляются» (на всякий случай): пока сигнал не повторится, его тайна не будет раскрыта.
Все новые и новые научные коллективы в разных странах подключались к новой романтической проблеме CETI. Уже не только астрономов и астрофизиков интересовала она. О братьях по разуму говорили и писали биологи, философы, социологи. Фронт работ расширялся, начался активный обмен информацией, налаживалось международное сотрудничество. Здесь оно было особенно необходимо: трудно отыскать проблему, которой были бы так чужды национальная келейность или пограничные запреты, проблему воистину глобальную, даже выходящую за рамки планеты, — здесь мы уже не просто земляне, но дети Солнца. В 1963 году на заседании Международного научного радиотехнического союза в Токио было предложено построить радиотелескоп для работы по программе CETI, который по своим размерам и возможностям превосходил все дотоле существующие инструменты. К сожалению, это предложение до сих пор осталось лишь на бумаге. Следующий раз, уже в 1973 году, на научной конференции, созванной Национальным управлением по аэронавтике и исследованию космического пространства США, ученые обсуждали так называемый проект «Циклопы» — грандиозного сооружения из трех батарей радиотелескопов, стоимость которого приближается к миллиарду долларов. Этот проект также не был осуществлен. Конечно, миллиард долларов — немалая сумма, но когда я услышал по телевидению, что на военные цели тратится сейчас миллион долларов в минуту, то невольно подумал, что достаточно остановить гонку вооружения всего на 17 часов, и проект «Циклопы» мог бы быть осуществлен.
В нашей стране CETI включили в план своих работ и Государственный астрономический институт имени П.К.Штернберга, и группа ученых под руководством члена–корреспондента АН СССР Николая Семеновича Кардашева в Институте космических исследований АН СССР. Но больше всего, наверное, сделано в этой области в прославленном своими давними научными традициями Научно–исследовательском радиофизическом институте в Горьком. Исследования там возглавил член–корреспондент АН СССР Всеволод Сергеевич Троицкий. В отличие от Дрейка он считал, что отыскать долгожданный сигнал у звезд, наиболее близких к Солнцу, шансов мало. Его программа включала изучение перспективных объектов, гораздо более удаленных от нас, в радиусе 100 световых лет. Дрейку очень мешали земные помехи. Какой–нибудь случайный радиовсплеск с пролетавшего самолета вызывал волнения радиоастрономов. Троицкий понимал, что отсеять, убрать земные помехи не удастся, — в этом случае легко можно было потерять и искомый сигнал. Выход был в одновременном приеме сигналов на разных удаленных друг от друга станциях. Тогда местную помеху было легко обнаружить и выделить. Заработали радиотелескопы в разных концах нашей огромной страны — под Горьким и в Уссурийске, в Мурманске и в Крыму. Случалось, и довольно часто, что сигналы, получаемые на всех станциях, совпадали. Но случалось это только днем. Ученым стало ясно, что они регистрируют импульсы вечно неспокойного Солнца. Ими заинтересовались специалисты по нашему дневному светилу, объективно работа была нужна и полезна, но дальний, живой, разумный космос молчал.
